— Получается, что тех, которые сбудутся совсем скоро, больше?
— Получается, так, — мама добродушно улыбается, чмокнув лоб мальчика. Эдварду тепло видеть, как он доверяет ей. Эта женщина защитит его и никому не даст в обиду. Она его любит. Их любит. Всех.
Άγγελος (ангел).
— А желтые? — Эммет, высмотревший еще один цвет, не унимается.
— А желтые, — не давая жене ответить, первым говорит Карлайл, — будут нам сниться. На часах уже половина первого, между прочим.
— Да-да, — поддерживая отца семейства, Эсми щекочет Эммета, еще раз поцеловав его в лоб, — а нам завтра с вами столько всего приготовить надо вкусного… праздничный ужин! Так что пора спать.
Мальчики не упрямятся. Ни один.
Эдвард поднимается по лестнице сам, направляясь к своей постели, а младшего сына несет Карлайл, нашептывая ему на ухо что-то такое, от чего малыш то и дело хихикает.
Мужчина желает сыновьям добрых снов, удаляясь на звук внезапно проснувшегося телефона, а мама остается рядом.
Эсми, успокоенная представившейся взгляду картиной детей, умиротворенно лежащих на своих подушках, накрывает обоих сыновей одеялом.
— Я люблю тебя, Эммет, — бархатно шепчет она, легонько потеревшись о прямой носик мальчика своим. С вспышкой радости в глазах принимает его некрепкие объятья.
— Я люблю тебя, Эдвард, — присаживаясь и рядом с Алексайо, доверительно говорит Хорошая. Ни на секунду ни отводит от него глаз. Она… спрашивает разрешения. И ей очень, очень хочется, тень чего заметна в серых глазах.
— Спокойной ночи, мама, — выдыхает Ксай, поднимая голову. И подставляет, пусть не слишком решительно, миссис Каллен свою правую щеку.
* * *
Утро праздничного дня, который впервые Эммет и Эдвард проведут в кругу своей новой семьи, начинается со снегопада.
Пушистые маленькие снежинки, кружась в ошеломляющем своей прелестью вальсе, мягко опускаются на землю. Сугробы, было подтаявшие за ночь, вырастают вновь, а солнце, пробивающееся сквозь тучи, отражается от них серебристым пламенем.
Открывая глаза на своей пуховой подушке, под согревающим одеялом из овчинной шерсти, Эдвард не может не улыбнуться.
Солнцу, снегу, что видно через большое панорамное окно, просто хорошему началу дня.
Снизу слышно, как кто-то что-то делает на кухне, а по коридору раздаются негромкие шаги от родительской спальни к ванной.
Ксай поворачивается на спину, мечтательно потягиваясь. Ему спокойно и хорошо. Впервые за столько времени.
Они хотели вернуться к Рождеству. Карлайл и Эсми, буквально вымаливая свободные места на нужный рейс, жаждали поскорее увезти детей в Америку, где их никто не посмеет тронуть, и показать им все прелести настоящего праздника. И пусть братья по крещению являлись христианами другой ветви, это ничуть не помешало им согласиться с родителями отметить католическое Рождество дома.
