Девушка послушно убирает руку подальше. Но смотрит теперь не просто с недоумением, а с самым настоящим страхом. Непонятно лишь, за кого. Вероятно, за себя.
— Хорошо, я не буду.
Эта фраза немного успокаивает. Она, по крайней мере, выполняет свои обещания. Она старается их выполнять, даже когда совсем невмоготу терпеть, — сама признавалась. Шесть лет он убеждался в её честности. В этот раз просто поверит.
Два глубоких вдоха — и уже легче. Уже можно дышать как прежде. И тишина, которая рядом всё это время, не душит. В ней теперь что-то лёгкое. В ней теперь утешение.
Правда, ненадолго.
— Эдвард…
Он бы очень хотел проигнорировать. Очень бы хотел зарыться лицом в подушку, а лучше запереться в спальне и переждать ту самую надвигающуюся истерику. Хоть что-то, но, черт подери, от мужчины в нём должно было оставаться. Хоть что-то, благодаря чему можно окончательно не впасть в безумие.
Впрочем, ситуация вкупе с самым большим его желанием безнадёжна. Болит голова. Болит всё тело. И ладно бы, если ограничивалось только тупой не проходящей болью где-то снаружи, где-то в виде синяков и ссадин — это терпимо. Но нет. Боль внутри. Боль внутри, и ничем, абсолютно ничем её не унять. У Эдварда не выйдет даже повернуться на другой бок без посторонней помощи, не говоря уже о том, чтобы подняться. Вместо комка иголок сзади появился кол. И каждое движение только приближает тот миг, когда он окончательно всадится в тело.
— Эдвард, — Белла зовет ещё раз, забирая последнюю надежду сделать вид, что он не услышал. Издевается. — Пожалуйста, посмотри на меня.
Отвратительная просьба. А самое главное, последняя на пути к тому, чтобы в принципе забыть о любом сдерживании.
— Пожалуйста… — добавляет снова. Добавляет тем тоном, каким прежде просила его пройти обследование ещё раз. Тем тоном, которому он не в состоянии отказать…
В этот раз мужчина не изменяет традициям, каким бы сложным делом это ни было. В этот раз соглашается, но вовсе не за тем, чтобы исполнить очередную прихоть. В этот раз за тем, чтобы показать Белле, что ничего прежнего в нём больше не осталось, ничего из того, чего она ждёт. Всё затерялось среди мусорников, кирпичей и цветного граффити на грязных стенах. Вчера ночью.
Желаемое с лёгкостью удаётся. Широко распахнутые, полумертвые, пылающие непонятным огнём прямо изнутри глаза мужа вводят девушку в ступор. Она даже дыхание затаивает.
Произведенным эффектом Эдвард доволен. Держит планку, сжав зубы.
