— Надо из него дух испустить, — резонно сказал Сергей. — Вся сила — в духе.
Копна без устали качалась. Слышался дикий рев. Потом все успокоилось. На белый свет ребята вытащили Рыжего. Он перевернулся на спину и потрогал рукой поцарапанный живот.
Яшка предупредил:
— Лежи спокойно, сейчас будет суд. Начинай, Антон!
«Преступник» продолжал лежать, а «судьи», склонив головы, стояли над ним.
— Я предлагаю, — начал Антон, — вот что. Васька, беги за вилами. Пусть он сложит те копны, что разворотил.
— Это раз! — Сережка загнул палец.
— Согласен, — сказал Рыжий безучастно.
— Пусть признается, — продолжал Антон, — в том, что потрошил на Самаре нашу сетку.
— Не признаю этого, — был ответ.
— На берегу остались следы твоих ног, — настаивал Антон.
— Не брал я сетку, не брал! — возмущался Рыжий.
— Если это правда, ешь землю. Кто за это?
Ребята переглянулись, но проголосовали дружно.
Земля показалась Рыжему невкусной, он взмолился:
— Я лучше сена поем, ребята, а? Можно? Сена поем лучше.
Ему разрешили закусить сеном.
Васька Пухов прибежал с вилами и рассказал, что девчонки складывали последнюю копну, как вдруг Зинка напоролась ногой на что-то острое. Ногу завязали косынкой.
Яшка предложил не давать вилы Афоньке. Пусть складывает руками, а поправить копны и завершить можно и без него.
Работал Рыжий под стражей, стоявшей со всех четырех сторон. После этого Афоньку привели к девчонкам и снова заставили лечь навзничь. Кто-то обозвал его врагом колхоза, он промолчал.
«Суд» постановил: «приговорить» Афоньку к пожизненному подчинению ребятам слободы. Если он не согласится на это, ребята завтра расскажут участковому милиционеру о том вредительстве, которым занимался Афонька на сенокосе. И тогда ему несдобровать.
Афонька согласился.
Но самым невыносимым наказанием для Рыжего было то, что его заставили всю дорогу тащить на себе раненую Зинку. Заправски сидя на плечах, она держалась за Афонькину шевелюру. Оглядываясь, Зинка кричала ребятам:
— Это ему, рыжему мерину, не только за сено наказание, это ему и за аистенка!
Когда ручейки пота, стекая по щекам, попадали Рыжему в уголки рта, он недовольно фыркал. Когда мокрые пряди, прилипая ко лбу, закрывали ему глаза, Рыжий начинал спотыкаться, его качало из стороны в сторону. Зинка шпорила его босыми пятками.
— Но, Рыжий! Скачи поживее, не то в милицию отведем!
Вслед за Афонькой и Зинкой бежала толпа мальчишек и девчонок. На все лады они подбадривали Афоньку.
— Держись, Афоня!
