– Благодарствуйте, Таись Марковна, – поклонился ей Перхуша и полез на печку.
Доктор и мельничиха остались сидеть за столом.
– Вы, стало быть, в Репишной лекарствуете? – спросила она.
– В Репишной. – Доктор отхлебнул чаю.
– А трудно это?
– Когда как. Когда болеют часто – трудно.
– А когда чаще хворают? Нешто зимой?
– Летом случаются эпидемии.
– Эпидемии... – повторила она, покачивая головой. – У нас тоже было года два тому.
– Дизентерия?
– Да-да... В речку попало чтой-то. Ребятишки и захворали, которые купались.
Доктор кивнул. В сидящей напротив него женщине было нечто, что явно волновало его. Он исподволь поглядывал на нее. Она же сидела спокойно, с полуулыбкой и глядя на доктора так, словно он был ее дальний родственник, завернувший на огонек. Особого интереса она к доктору не выказывала, говорила с ним точно так же, как и с Перхушей, как и с Авдотьей.
– Скучно вам здесь зимой? – спросил Платон Ильич.
– Скучновато.
– Летом-то небось весело?
– У-у-у, летом... – Она махнула рукой. – Летом все кипит, только поворачивайсь.
– Едут к вам молоть?
– А как же!
– А другие мельницы далеко отсюда?
– Двенадцать верст, в Дергачах.
– Работы хватает.
– Работы хватает, – повторила она.
Помолчали. Доктор пил чай, мельничиха мяла в пальцах концы платка.
– Может, радио посмотрим? – предложила она.
– Почему бы и нет? – улыбнулся доктор.
Он явно не хотел прощаться с этой женщиной и идти спать наверх. Мельничиха подошла к приемнику, сняла с него вязаное покрывальце, взяла черную коробочку управления, вернулась к столу, привернула фитиль в лампе, села на свое место и нажала красную кнопку на коробочке. В приемнике щелкнуло, и над ним повисла круглая голограмма с толстой цифрой «1» в правом углу. По первому каналу шли новости, говорили о реконструкции автомобильного завода в Жигулях, о новых одноместных самоходах на картофельном двигателе. Мельничиха переключила на второй канал. Там шла будничная церковная служба. Мельничиха перекрестилась, покосилась на доктора. Он сидел, равнодушно глядя на пожилого священника в ризе и молодых дьяков. Она переключила приемник на последний, третий, развлекательный канал. Здесь, как всегда, шел вечный концерт. Сперва спели дуэтом про золотую рощу две красавицы в светящихся кокошниках, потом широколицый весельчак, подмигивая и прищелкивая языком, рассказал о кознях своей неугомонной атомной тещи, заставив мельничиху пару раз рассмеяться, а доктора устало хмыкнуть. Затем начался долгий перепляс парней и девок на палубе плывущего по Енисею парохода «Ермак».
