С весельем отчаяния я стремглав вбежал в последнее прибежище среди окружающего хаоса. Оно стремительно теряло очертания, но я еще успел разглядеть финальную точку, за которой - я знал это - меня ждала вечная белая пустота.
2.
Если у вас есть резон ненавидеть какого-либо человека, он никогда не станет для вас настоящим врагом. Врагом с большой буквы. Ибо великая ненависть, как и великая любовь, бескорыстна. Она не нуждается во внешней подпитке. Она существует сама по себе и порождает самое себя. Себя же она и уничтожает в конечном итоге.
Hенависть была первым чувством, вспыхнувшим в моем мозгу после мгновений - или часов? - небытия. Придя в себя от боли, я крякнул и перекатился в сторону - как раз вовремя, чтобы увернуться от очередного тычка. Один мой глаз заплыл, но второй отчетливо видел мерзавца, от зуботычины которого я очнулся. Он стоял передо мной, готовясь ударить в очередной, в сотый, в тысячный раз, его жидкая рыжая бороденка воинственно топорщилась вперед, а обвисшие брыли болтались, как у бульдога. Он был одновременно и смешон, и страшен. Шепча непонятные латинские слова, он схватил с алтаря какую-то пыльную книгу в тяжелом бронзовом переплете и обрушил ее на мою голову. К счастью, книга была слишком массивной, и замах занял немного больше времени, чем мой враг рассчитывал. Скользнув в сторону, я заметил неподалеку тусклый отблеск на дуле моего верного спутника. Должно быть, пистолет откатился в сторону во время драки. Собрав последние силы, я сделал рывок. Книга, сорвав кожу с моей щеки, гулко врезалась в мрамор пола. Металлическая застежка отлетела, и страницы вырвались на свободу. Hе переставая бормотать, мой противник бросил свое бесполезное оружие и прыгнул. Hе успев даже снять предохранитель, я просто сунул пистолет дулом вперед, в эту наглую харю, летящую к моему лицу. Он взвизгнул, попытался скребнуть меня когтями, но после второго удара, пришедшегося в левую залысину, успокоился и обмяк, как тряпичная кукла. Даже мимолетного взгляда было достаточно, чтобы неопровержимо убедиться - он мертв. Оставив распростертое на полу тело, я поднялся и, шатаясь, побрел к выходу. В голове звенели колокола, а распухший язык отказывался помещаться во рту. Hо мозг работал четко и ясно - как часовой механизм, взведенный до предела.
3.
Моя интуиция, столько лет исправно выручавшая в тысячах передряг, на этот раз дала сбой. Еще не успев осознать всей глупости моего просчета, я забился в стальном захвате того, кто должен был стать моей жертвой. Отчаянная, но бесплодная попытка вырваться - и я тихо сползаю на пол, продолжая падать дальше, в сумрак потери сознания.
