Овца открыла один глаз, повертела им, закрыла и осталась лежать на боку, будто эти слова ее не касались. Иногда она явно позволяла себе вольности. Ему же требовалось перед возвращением надрать лыка, поэтому он со вздохом оставил капризницу в покое и направился к своей котомке, под которой лежал топорик. Чара проводила пастуха взглядом и как только убедилась, что тот действительно уходит, вскочила и продолжила как ни в чем не бывало жевать траву.
К вечеру лыка было заготовлено достаточно. Юноша сощурился на заходящее солнце, спрятал в приметном дупле широкого вяза завернутый в материю топорик, перекусил куском сыра и корнем репы, запил родниковой водой и, обойдя отару, направил старого барана домой. Овцы послушно двинулись следом. Вскоре луг сменился редколесьем, где всего встречалось понемногу: берез, осин и даже дубов. Дальше лежала широкая долина, переходящая в пойму Лучесы. Приходилось внимательно наблюдать за овцами, отгоняя от них любопытную шишигу. Почему-то ей казалось, что это чрезвычайно весело – пугать животных, от ее проделок те шарахались и залезали во всякие буреломы.
Подойдя к речной мели, пастух невольно взглянул на стоявшую выше по течению у запруды водяную мельницу, колесо которой сейчас было застопорено. За мельницей возвышался на холме дом отца Милавы, полускрытый кустами черемухи, чьи ветви ломились от шаровидной черной костянки. Пастух остановился и подождал, пока отара медленно перейдет реку. Раз за разом он всматривался, ломая глаза, хоть и понимал – никого там нет. Темнота опускалась все ниже, солнце багровой полоской бросало лучи из-за его спины. Он же думал о Милаве – девушке с рыжей копной волос, еще недавно любившей носить короткие рубахи отца, дразниться и показывать мальчишкам язык, чтобы потом бежать от них, сверкая босыми пятками. Проказница и плутовка, она заигрывала со всеми, но не с ним. Наверное, виной тому была его неразговорчивость. Он дичился людей и общался преимущественно с овцами. Поэтому не оставалось ничего, кроме как высматривать издалека ее ленточки и ловить взгляд, чтобы сразу же отвести глаза. Подойти к ней было выше его сил. Особенно теперь, когда она выросла и превратилась в красную девицу.
За мелью начиналась наезженная дорога, которая, пропетляв между невысокими холмами, привела его к первым изгородям неукрепленной веси. В этом поселении испокон веков жили бок о бок любичи и рубежцы. В весь пастух вошел уже в полной темноте. Овцам не требовалось указывать дорогу: они сами разбились на группы и потопали к своим хлевам, где их встретили веселые домовята и серьезные волкодавы.
