В соседней смене оформительские работы вел Игорь Лисин, писавший картины «Ревельское сражение», «Бой русских кораблей в Чесменской бухте».
…Рота радистов, чеканя шаг, идет на обед.
— Ножку! Ножку! — кричит Дубовой. — Раз! Два! Три! Левой!
Юнги стараются — знают: плохо будут идти — комроты может остановить или дать команду «На месте!»
— Ножку! Ножку! — еще громче командует старший лейтенант. — Впереди обед из четырех блюд…
Из четырех? Почему? Всегда был из трех. Ошибся, наверное, командир.
Идущий сбоку своей смены Воронов улыбается.
Вот и камбуз. Красотища! Совсем не та временная столовка, что мы на скорую руку сколачивали из досок, в которой при сильном дожде суп из миски не убывал, каша от валившегося снега становилась седой, а компот остывал чуть ли не до температуры озерной воды.
У каждой смены свое место.
— Головные уборы снять! Отставить! Дружно, дружно надо. Головные уборы… снять! Вот так. Са-а-дись!
А почему миски не в стопке, а расставлены?
— Что это за зеленая бурда налита? — удивленно спрашивает Гена.
— Не бурда, а хвойный экстракт — запаренная хвоя, — поясняет Воронов. — Это от цинги. Пейте! Зубы болеть не будут.
— Горько, — кривится Мерзляков.
В последние дни мои зубы не только ноют, но и шатаются, а десны кровоточат. Полмиски бурды пью до дна.
— Молодец, секретарь! — хвалит старшина. — Берите пример с комсомольского вожака.
«Хорошо, что нет рядом Сережки, — думаю. — Опять бы выпендрился, сказал: «Не зря он у нас «золотце». Не люблю, когда меня хвалят. Того и гляди, новую кличку схлопочешь».
Она и вправду горькая, эта бурда. Даже рот воротит.
— Ничего, привыкайте, — рекомендует Воронов. — Всю зиму придется пить.
«Так вот оно какое — четвертое блюдо», — догадываюсь, вспоминая слова старшего лейтенанта.
Ничего, жизнь налаживается. Неделю назад на окраине Савватиево, в бывшей конюшне, установили списанный с подводной лодки дизель, подремонтировали его — и в кубриках появилось электрическое освещение. Штудировать морские и специальные науки можно сколько хочешь. Распространился слух, что лучшие юнги будут сдавать экзамены раньше и весной разъедутся по действующим флотам и флотилиям. Все стараются попасть в число счастливчиков. Вот и запись в дневнике от 14 декабря об этом свидетельствует:
«Писать становится некогда, да и не о чем. Все время занято учебой. Связались с рядом гражданских школ, соревнуемся. Интересно получается. Кое-кто подтягивается. Некоторые переписываются с моряками-фронтовиками. Их письма читаем сообща. Письма — наша слабость. Ждем их с нетерпением».
