Инициативу Жени одобрило руководство школы, поручившее ему сделать большую карту европейской части Советского Союза. Ночи напролет в течение месяца на шести ватманских листах Женя наносил на нее не только города, поселки, села, но и деревни, железные дороги. Карту вывесили в штабе школы и ежедневно отмечали на ней положение на фронтах.
Забегая вперед, скажу, что юнги второго набора к ней пририсовали карту Европы и отмечали продвижение наших войск на запад, вплоть до Берлина.
Однажды я хотел было уже готовиться к отбою, как почувствовал на своем плече чью-то тяжелую руку. Повернув голову, увидел старшину.
— Тебя не волнует внутренний вид нашего кубрика? — тихо спросил он меня. — Другие смены уже к оформлению приступают.
— У нас нет художника…
— Слова «нет» на флоте нет. Есть слово «надо!» Понимаешь? Ты — комсомольский вожак. Кто же об оформлении кубриков должен заботиться, если не комсомольцы?
Слово «надо!», сказанное устами Василия Петровича, уже давно для нас, юнг его смены, стало магическим. Уважая и любя командира, мы понимали его в смысле «надо — значит, будет» и делали для выполнения поручений старшины все возможное, а порой и невозможное.
Воронов взглянул на часы и многозначительно заметил:
— Время еще есть…
Я понял, на что он намекает. В соседней роте служил мой закадычный дружок Сережка Филин. Воронов простаком не был: он давно догадался, кто рисовал карикатуры на юнг в вагоне, палатке и теперь подсказывал мне мысль о привлечении своего товарища.
Я уже набросил на себя шинель, собираясь сбегать в соседнюю роту, как опять услышал голос старшины:
— Если он согласен, с его командиром я договорюсь.
В кубрик я вернулся, когда юнги укладывались спать.
Не раздевался, дожидаясь меня, только Воронов.
— Ну, как?
— Порядок, товарищ старшина! — обрадованно сообщил я ему. — Согласился.
— Вот и лады. А говорил, художника нет… Умора.
На другой день Сережка был уже у нас.
— Сам командир роты послал, — шепнул он мне.
Вместе с Вороновым мы тут же сели за составление плана оформления. В тот день мне пришлось сбегать в библиотеку, взять подшивку журнала «Огонек», в котором время от времени печатались цветные репродукции разных картин. Просмотрели их сообща, выбрали необходимое — и работа закипела. Скоро на стенах нашей землянки появились копии «Синопского боя», «Очаковского сражения», а перед столом — прибитая прямо к нарам «Победа у острова Эзель». Рамки для рисунков сделали и покрыли лаком сами юнги. Под каждой из картин был текст, рассказывавший о победах русских моряков. Потом Филин взялся за портреты русских флотоводцев Нахимова, Ушакова, Макарова, Сенявина. В ряде рисунков отразил бои североморцев на суше и на море в годы Великой Отечественной.
