— Таксист только что отъехал.
— Нолан жил на первом этаже. — Она помахала ключом.
Мы подошли к двери. На косяке белела визитная карточка.
— Следователь Дюшосуар, — прочла Хелена. — Что ж, спасибо и на этом. Он даже не предложил мне оставить заявление.
Открыв дверь, она включила свет, и мы вошли в гостиную с тяжелыми бархатными, расшитыми золотом шторами, которым было не меньше лет, чем самому дому. Потолок с дубовыми балками и белоснежные стены делали комнату уютной, но в пыльном воздухе пахло потом, а обстановка вокруг после вторжения грабителей напоминала поле битвы: опрокинутая мебель, сломанные ножки стульев, вспоротая кушетка с торчащими пружинами. На зеленом ковре осколки разбитой керамической лампы. Стены кое-где в темных прямоугольниках, говоривших о том, что совсем недавно там, должно быть, висели картины.
В небольшой кухне распахнутые настежь шкафчики с выдвинутыми опустошенными ящиками; треснувший пластиковый стол лежал на боку, в беспорядке валялись складные стулья. Собранная Ноланом скромная коллекция глиняных безделушек разбросана по линолеуму. Посуды, как и говорила Хелена, никакой.
Стоявший в слишком просторной для него нише небольшой древний холодильник, приобретенный, наверное, у старьевщика, оказался абсолютно пуст. Видимо, Нолан окончательно избрал для себя образ жизни одинокого и закоренелого холостяка. Когда-то он был хорошо знаком и мне.
— Они ворвались сюда через кухонную дверь. — Хелена указала на невысокое крыльцо, рядом с которым стоял бак для мусора.
В маленьком окошке задней двери торчали острые зубья осколков стекла. Сунуть руку и открыть примитивный замок — плевое дело.
— Запоры можно было бы поставить ненадежнее, — заметил я.
— Нолан всегда гордился тем, что сам умеет о себе позаботиться. Видимо, не считал это необходимым. — С подавленным видом она подняла разбитый кувшин, горестным взглядом обводя квартиру, где жил ее брат.
По длинному и узкому коридору мы прошли мимо крошечной, выложенной зеленой плиткой ванной комнаты: голые полочки аптечного шкафчика, на полу валялись старые зубные щетки, тюбик с пастой, полотенце. В душевой кабинке сухо.
— Похоже, они и лекарства прибрали, — заметил я.
— Если они там были. Нолан никогда не болел. Ни разу не выпил даже таблетки аспирина. Во всяком случае, когда жил дома.
Две спальни. В первой, наглухо задернутой шторами, было пусто. Нолан спал во второй, на королевских размеров матрасе, занимавшем почти всю комнату. Содержимое ящиков невысокого шкафа для одежды, отодвинутого от стены, раскидано по полу: рубашки, белье, носки. У изножья матраса — алюминиевая подставка под телевизор, сам ящик исчез. Из угла антенны торчали заячьи уши. Черное покрывало с постели сорвано, простыни в пятнах пота, в головах — мятые подушки. Сероватая окружность на стене указывала место, где висели часы.
