— Не знаю, — Уля покачала головой, — он жениться на мне обещал. Говорил, что царевич.
Руфий посмотрел на бледного Бориса. Парня поставили на колени, голову положили на плаху. Палач поигрывал топориком, ожидал последнего распоряжения.
— Что скажешь, сын Берендея?
— Мы… мы поспорили, — выдавил Борис.
— По делу отвечай, — прикрикнул лысый советник.
— Да.
— Вот я и говорю, царь-батюшка, — вмешалась Уля, — что согласно нашего закона: если женщина хочет взять жениха из-под топора…
— Про законы мне можешь не говорить, — перебил Руфий. — Я сам закон.
— Не путай, — старший советник погрозил Уле пальцем.
— Я и говорю, что его царь-батюшка согласен, — Уля молитвенно посмотрела на Руфия.
— Почему знаешь?
— Сына женить — не под топор уложить, — резонно заметила богатырка.
Руфий рассмеялся.
— Ты, девка, не промах. Хорошего муженька присмотрела, с перспективой.
— Люб он мне.
— Люб? — Руфий усмехнулся. — Не верю в любовь с первого взгляда. Что скажешь, царевич?
— Чтоб я, да женился? — фыркнул Борис.
— Последнее желание осужденного — закон, — Руфий взмахнул платком.
— Рубите голову, — распорядился старший советник.
— Чтоб я, да женился тут же! — закричал во все горло Борис. — Я это хотел сказать. — Ульяна с радостным воплем кинулась к царевичу, вырвала его у стражников, отпихнула в сторону палача. Заключила Бориса в крепкие объятия.
— Ты что, дурачок, раньше сказать не мог? Ждал последнего момента, — богатырка поцеловала царевича. — Теперь ты мой, навеки.
Руфий оставил кресло, подошел к краю помоста.
— Подойдите ко мне.
Борис и Уля, крепко держась за руки, встали перед царем. Руфий обвел взглядом горожан.
— Видите, какой я царь — справедливый и милостивый?
— Видим! Славим тебя, батюшка! — закричали на площади.
Руфий улыбнулся, помахал платочком.
— Да, я такой — добрый и хороший, капусту свою топтать разрешаю, — он сердито посмотрел на сладкую парочку — Ульяну и Бориса. — Счет, красна-девица, тебе позже вышлю.
— При чем здесь я? Он топтал, вы его папаше и высылайте.
— Молодец, богатырочка, — Руфий потер ладони, — неплохая идея. Его отцу тоже счет выставлю. Пусть Берендей раскошелится. Что, царевич, понял наконец, что твоя голова, как и мои кочаны, на плечах не крепко держится?
— Понял.
— Раз понял, держи, — Руфий торжественно снял с руки два перстня, протянул Борису. — Повернитесь к людям и обменяйтесь перстнями.
Царь встал между женихом и невестой, поднял их окольцованные руки.
— Отныне и на веки вечные объявляю вас, согласно вашего обоюдного желания, — Руфий не смог удержаться от улыбки и сарказма, — объявляю вас перед честным миром мужем и женой.
