— Сивко! Стой! Стой! — Иван побежал следом. Невидимый в черном небе, предостерегающе каркнул ворон.
— Да пошел ты, — Иван поднял лицо, почувствовал, как упали на лоб и щеки холодные капли. Начал моросить дождь. — Сивко! — закричал Иван, продолжая бег.
— Сивко-о-о-о! — заметалось эхо по мертвому черному лесу.
Около полуночи горелый черный лес расступился, выпуская Ивана на большую темную поляну, в центре которой стоял высокий курган. Дождик висел в воздухе тонкой моросью, пропитывая окрестности холодом и сыростью. Сквозь поредевшие облака неоновым столбом прорывался свет полной луны, падая на обгоревшую поляну и освещая курган. На вершине кургана, покрытая серебреным светом, копошилась пищащая, шевелящаяся масса.
— Сивко! — закричал Иван. Пророчества гиблых земель начали сбываться, только они не обещали смерти коня.
Копошащаяся масса пришла в движение. Захлопали крылья, темное облако, пронзительно крича, взметнулось к небу, покружилось над курганом и понеслось навстречу царевичу. Иван выставил перед собой меч. Стая летучих мышей развернулась, свечой взмывая по лунному столбу к облакам.
На бугре лежал разобранный на отдельные мослы скелет лошади.
— Сивко, — потрясенно прошептал Иван, взобравшись на холм. Среди костей лежали разорванные переметные сумы, конская сбруя, седло, красноречиво намекая, что ошибка исключена. Царевич покосился на луну, не выдержав, погрозил ей мечом. Пискнула невидимая летучая мышь.
— Прости, друг мой дорогой, что не уберег. — Лошадиный череп скалил желтые зубы. За спиной осторожно кашлянули и чей-то голос мягко, с иностранным акцентом, произнес:
— Сынок, у тебя другая задача — сьебя сберечь.
Иван мгновенно развернулся, выставив перед грудью меч. На поляне в центре лунного столба стоял человек, завернутый в широкий черный плащ с высоким воротником. Лицо скрывали поля надвинутой на глаза шляпы.
— Здьявствуй, Ваня.
— Ты кто?
— Хозьяин, — в голосе слышалась насмешка. Незнакомец медленно поднял голову, подставляя лицо лунному свету. Бледный свет заиграл на серой пергаментной коже, на месте глаз горели два красных огня, похожие на угольки, раздуваемые ветром.
«Ну вот, начинается», — нехорошее предчувствие кольнуло царевича под сердце. Он отступил назад, услышал треск костей.
— Что ты хочешь? — громко спросил Иван, стараясь не поддаться минутному страху, который сумели внушить красные глаза.
— Как всьегда — крови, — незнакомец кровожадно улыбнулся. В серебряном свете блеснули два крупных передних зуба, похожие на волчьи клыки.
