— Я только постную рыбку ем, — хихикнула русалия, плотнее закуталась в мокрые волосы, словно в плащ, длинные, темные и густые, похожие на бурые водоросли. В её руках появился костяной гребень, которым она принялась старательно расчесывать концы волос. — Чем длиннее, тем секутся больше. Не хочешь причесать меня?
— Не советую, — буркнул леший, нарезая толстыми кусками сало. — Все забудешь, что помнил.
— Спасибо, русалия, я лучше возле костра посижу, — ответил Иван, пробуя разглядеть в сумерках таинственную русалию. Её голос завораживал и, судя по интонациям, обещал неземные наслаждения. Царевич подбросил в костер охапку сухих веток. Вверх взметнулся столб искр, который тут же погас под властным движением посоха кикиморы.
— С огнем в лесу надо быть осторожным.
— Я осторожен.
— Рассвет придет, поворачивай назад, — прокаркала кикимора, — иначе хозяин живым не выпустит, — она настороженно повела по сторонам носом, похожим на конец сучка.
— Кто такой — хозяин?
— Шш-шшш, — прошипел леший, прекращая жевать, — не поминай лихо — услышит.
— Да, кто он?
— Шш-шшш! — зашикали со всех сторон.
— Делай, что кикимора советует — назад поворачивай, — прошептала русалия.
Леший потрогал паленый лоб.
— Здорово ты меня огрел. Теперь не скоро заживет.
— Мы думали, что ты спишь, — тихо рассмеялась русалия, — это я сонный наговор шептала.
— Дура, — леший показал ей волосатый кулак, — шептала и не нашептала.
Кикимора шмыгнула носом.
— Все правильно она шептала, царевич снадобье против сна принял, — проскрипела она, словно ветка старого дерева. — Вот сейчас, чую, — она показала на фиолетовый флакончик лежащий возле дерева.
Леший сытно рыгнул.
— Благодарствую, царевич, за хлеб и за соль.
— И за уши свои, лопоухие, благодари, — смеясь прожурчала русалия.
— Спасибо, — сказал леший.
— Вам спасибо, что ночь со мной провели, — ответил царевич. — Вы всегда зло творите?
— Разве это зло? Жизнь у нас такая, — проскрипела кикимора, высмаркиваясь в конец платка. — Раньше, при царе Горохе, мимо этих мест путь торговый пролегал, веселее было. Мы мужиков не обижали и они нас.
— Под крышей Соловья-разбойника жили, — вспомнил леший. — Я его свистеть научил. Свистел лучше меня, соловьем разливался.
— Душегубом он был, — сказал Иван.
— Знатным душегубом, — поддакнула кикимора.
— Его киллер из Мурома замочил, — продолжил воспоминания леший, — а потом Змей Горыныч объявился.
— Хороший был хозяин, — каркнула кикимора.
— Только и ему башни все посносили, — вздохнул леший, неистово почесал под мышкой. — Тьфу ты, неужели блох подцепил? Бриться придется, чтоб вывести. Срам какой. — За костром рассмеялись.
