На глаза попался Иван.
«Этот весь в Марьюшку. Икарус, летать, видишь ли, захотел. Люди не рыбы и не птицы, на это у них ноги и руки есть. Ему бы от матушки не лик девичий перенять, а ума немного. Хоть и физически не обделен, в дружину не хочет, за тридевятое царство отказался ехать, уму-разуму учиться, как Оскар. Все Митрофанушка — лучший приятель. Вот и вырос, на шута похожий».
Берендей тяжело вздохнул, повернулся к столику и выдвинув шуфлятку, звякнул, доставая три кожаных кошелька.
— Это ваши командировочные расходы, насчет суммы не обольщайтесь, но на первое время должно хватить, Копейкин все подсчитал. Скромнее будьте. Держи, Бориска.
— Спасибо, батюшка, — царевич с поклоном принял грамотку и кошелек.
— Тебе, Оскар.
Царевич встряхнул кошелек.
— Больно легок батюшка. Надеюсь, что здесь не наши «тугрики», а заморская валюта?
— Заморская, заморская, — проворчал царь. — Бери, Иванушка.
— Спасибо, батюшка.
Берендей, всех, по очереди, обнял, шепнув в ухо: «Береги себя, сынок». Почему-то чувствуя на лице странный жар и грусть, поселившуюся в сердце. Еще раз оглядел сыновей и надтреснутым голосом сказал:
— Помните, что вы не только царевичи, но и братья. Не мыслите друг против друга худого. Царства кому достаются? Достаются достойным. Остальных тоже не обидим. — Берендей заговорщицки подмигнул.
— Счастливой дороги, дети. Ступайте, у вас впереди вечер и ночь, подготовиться к дороге. — Берендей вяло взмахнул рукой.
— Спасибо, батюшка, — хором ответили царевичи и направились к дверям.
«С утра пораньше и без духового оркестра», — подумал вослед Берендей.
Шаркая ногами, он направился к высокому узкому шкафчику, прятавшемуся в углу палаты. Открыл деревянную створку и оценивающе посмотрел на ряд зеленых бутылок и запечатанных кувшинчиков. Сердце подсказывало выпить граммов двести анисовой, или коньячку, присланного заграничным братом Людовиком…
Кони шли неторопливым шагом, взбивая подкованными копытами венчики пыли. Солнце дрожало и расплывалось, достигнув своей наивысшей точки. На безоблачное раскаленное небо невозможно было смотреть, казалось, что маленький пятачок солнца в нем расплавился.
По одну сторону дороги тянулись бесконечные поля, колосящиеся овсом, пшеницей, рожью, ячменем, торчащими зелеными венчиками репы, свеклы, моркови — развитый агротехнический край. Иногда можно было увидеть работающих в поле крестьян, услышать плач ребенка, оставленного в берестяном коробе, в тени травы, или кустов.
