Трое царевичей, переминаясь с ноги на ногу, покорно стояли перед Берендеем.
— Значит задачу мою, вы поняли?
— Как не понять батюшка, яблоки молодильные привезти, — пробасил старший Борис.
— Кто раньше и больше привезет тому и царство без раздела достанется, — добавил средний, Оскар.
Иван промолчал.
— Сообразительные, — проворчал Берендей, взял со столика три запечатанных конверта.
— Ваши охранные грамотки. Вскрывать только в экстренных случаях, если е что-то серьезное — посылайте гонца, Копейкин расходы оплатит. Главное — головы свои берегите, помните, что они царские.
Берендей посмотрел на внимавших царевичей, в покорности главы склонивших.
«Правду говорят: первый ребенок самый сильный и здоровый.
Берендей с удовольствием смотрел на старшего Бориса — высокий, широкоплечий, статный, с копной медных волос. Как я в молодости».
Широкое, на вид простодушное лицо Бориса, с картофельным, чуть вздернутым носом, украшали пшеничные усы и коротенькая, аккуратно подстриженная бородка. Кольчуга, сапоги, все на нем блестело, алый плащ выглажен, без малейшей складочки.
Образцовый солдат. Жениться ему пора, а не о завоеваниях думать, лучше худой мир, чем славная война. Еще один Дубылом вырос, но может, со временем, поймет жизнь или она его научит.
Без прежнего удовольствия, Берендей перевел взгляд на среднего — Оскара.
«Этот все от Аниты перенял, такой же волос черный и прищур холодных карих глаз. Даже манеры и жесты её. Тоже любила скрещивать на груди руки, смотреть не в глаза, а в сторону, мол, все знаю, сами с усами. Как Анита, на заграницу все косится, зря я его, за тридевятые учиться, посылал, на пользу не пошло».
Оскар был пониже братьев. Черные волосы он зачесывал назад и заплетал в косичку, на заграничный манер, спрыскивал их блестящим лаком. Кончики черных усиков закручивал к верху, что делало лицо ироничным и всегда удивленным. В одном ухе болталась бриллиантовая сережка, её появление и татуировку обнаженной русалки на левом предплечье Оскар объяснял царю тем, что так отмечают всех выпускников одного западного «продвинутого» университета.
«Сукно носит черное, обязательно иностранное, хэбэ называется, а по мне — нет ничего милей нашего льна. Вместо меча — булавка. — Берендей неодобрительно покосился на шпагу, эфес которой богато украшали сапфиры и яхонты. Ниже глаза опускать Берендей не хотел, чтоб не расстраиваться больше. Небось, опять свои «красы» напялил. — Весь в мамашу свою. При всем при том — золотая середина. Копейкин уверяет, что он сообразительнее остальных и имеет математические способности. Хе-хе, деньги считать и я умею. Но, стало быть, действительно, чему-то научился. Принес Копейкину новый план экономического развития царства. Только какой? Копейкин до сих пор боится показать».
