Я откидываю голову, касаюсь холодной стены. Крики брата не умолкают.
— Эх, Фрол, Фрол… Не из одного теста мы вылеплены, — горько шепчу я, сбрасывая опалёнными ресницами непрошеные слёзы.
* * *
Наш младшенький… Он не был таким высоким и крепким, как я или Иван. Не был и умным — всегда шёл за старшими, тянулся за ними. Они и в обиду не дадут, и дуван по-братски разделят. Я любил его и люблю сейчас. Всегда пытался сделать его отважным казаком, думал, что получилось… Не получилось. Слабая у него воля — нет той жилки, что была у старого Рази и брата моего Ивана.
Фрол всегда колебался, выбирал сильнейшего, долго не мог понять — за мной идти или слушать советы старого Корнилы. Корнила звал Фрола на советы думал через него со мной сладить, старый чёрт…
— Степан, что у тебя с крёстным случилось?! Обижается, что не заходишь к нему, когда зовёт.
— Разные дороги у нас с Корнилой, — отвечаю. — Крёстный снюхался с боярами, московские гости часто гостят, боярский чин ему обещают, вот он и привечает их.
— Так то ж разговор о пищальном и пушкарном зелье и хлебе, о службе государёвой.
— Знаешь, что московские требуют?
Фрол виновато моргает и качает головой:
— Не-а.
— Чтобы вольный Дон пришлых выдавал! Голь в верховья каждый год прибывает, а бояре записки пишут о выдаче — жалобятся толстобрюхие царю. А он скоро заставит Корнилу казацкую вольность забыть! Домовитые ничего не потеряют — станут новыми боярами да воеводами. Не по пути нам с крёстным, брат — другая у нас дорога! Дай срок — поднимем голь, пошарпаем, как Васька Ус, бояр по Волге, навестим турчанина и кизылбашца.
Не гулял со мной к персиянам Фрол — остался дома.
— Погляжу я за Олёной Микитишной, за детьми твоими — Гришаткой и меньшим. В обиду не дам! — пообещал мне Фрол.
— Жди, Фролка — вернусь я, и грянет имя Разиных по Руси! — толкнул я брата в бок.
Мы обнялись на прощание и поцеловались.
Встретились после персидского похода — он пришёл вместе с Василием Лавреевым.
— Брат, радуюсь, что вижу тебя живым и лихим атаманом! — кинулся обнимать меня Фрол.
Расцеловались.
— Жёнку твою доглядел и детей — все живы, здоровы, ждут.
— Дождутся, — добродушно хмыкнул я и крикнул есаулу: — Лазарка, подай вина брату моему единокровному и лихому атаману Ваське Усу!
Фролка с улыбкой поднял кубок и окинул шатёр взглядом:
— Богатый ясырь, атаман! За удачу твою военную, за волю казацкую!
Стукнулись и выпили залпом. Я обнял брата за плечи:
— Вот теперь люб ты мне, Фрол — говоришь, как настоящий казак! Лазарка, тащи мой малиновый становой кафтан персидский!
