— Не нравится мне эта Паутина Циолковского, — проворчал Косовский: Слишком уж много здесь всего необъяснимого и необычного.
Левый бок корпуса рубки постепенно становился прозрачным для оптических лучей.
— А нас на обычный объект и не послали бы. Тем более — целой флотилией, — заметил на это Шестун и посмотрел в противоположную сторону.
Рядом с «Миром» и с другого бока плыла точно такая же «Филадельфия». Ошеломленный Шестун некоторое время изумленно переводил взгляд с одного корабля на другой, затем посмотрел вверх. «Филадельфия» была теперь везде, образовав вокруг «Мира» своеобразный плотный цилиндр. Вверху можно было отчетливо рассмотреть «днище» соседей, зато внизу прекрасно просматривался «верх».
Зажегся экран экстренной связи и на мониторе появилось лицо Абу Сина, вахтенного офицера дежурной смены:
— Командир — люди взволнованы! Они просят объяснить, что происходит?!
— Это обыкновенный мираж. Своеобразная космическая Фата Моргана. Успокойте людей. Показания приборов свидетельствуют, что мы стабильно движемся в Паутине Циолковского. Сейчас мы проходим сквозь область аномальных оптических явлений, зафиксированную приборами ранее, — солгал Шестун и, немного подумав, приказал: — Поставьте оптические фильтры во всех служебных отсеках, кроме боевой рубки и лабораторий.
— Есть, — кивнул Абу-Син и исчез с экрана.
— Зачем ты оставил изображение в лабораториях? — удивился Косовский.
— Сейчас люди там все равно ничем не заняты — пусть посмотрят. Может быть, это самое грандиозное зрелище из всего того, что они увидят за всю свою жизнь. А вот в служебных отсеках не до того — там эмоции не нужны, пояснил командир.
Взглянув на мираж, Шестун почувствовал какой-то необъяснимый, суеверный ужас, словно Космос неожиданно превратился в таинственное и всемогущее существо. «Мир» и «Филадельфия» были маленькими островками среди этого хаоса изображений и Шестун мысленно обратился молитвой к Создателю. Его спутники в рубке чувствовали то же самое. Мюррей и вовсе лишился дара речи и, как загипнотизированный, не мог оторвать взгляд от череды миражей. Косовский был бледным и, несмотря на две инъекции ЛМД, чувствовал себя неважно.
— Что, Игорь, не по себе? — спросил Шестун и улыбнулся натянутой, неестественной улыбкой.
— Андрей, я не знаю, куда нас занесло. Может это край Вселенной?! Может дальше ничего нет, а? — прошептал Косовский, разглядывая миражи.
— Это не может быть край Вселенной. Мы в области Е-750-751. Это всего млрд св. лет от Солнца. Вокруг на несколько млрд св. лет пространства и звезд, внесенных во все каталоги. Так что до края Вселенной, если он даже и есть, отсюда далековато. Да и самого края, наверное, нет. Во всяком, случае в пределах прямой видимости. Так что здесь что-то другое, — возразил Шестун, тем не менее, напряженно всматриваясь в миражи.
