– А в чем меня можно заподозрить? – удивился Должанский. – Не приходил он ко мне…
– Как не приходил, когда я точно помню – он от тебя вышел, и вид у него был такой, словно он увидел привидение.
– Степа, – сказал Петр Яковлевич после паузы, чувствуя, как у него холодеет лицо, – не выдумывай.
– Да что я выдумываю? Говорю, что видел…
– Ничего ты не видел, – прошипел Должанский. Он взял какую-то папку со стола, притворился, что читает содержимое, и сделал несколько шагов по комнате.
– Ты меня с толку не сбивай, – важно сказал Глебов. – Я еще думал – сказать угрозыску, что он у тебя был, или нет. Потом подумал – какая разница, если его Петров убил? А теперь думаю: может, надо было сказать? Может…
Оказавшись за спиной Глебова, Должанский бросил папку, прыгнул на Степу и, захватив его горло локтем, стал душить. Глебов захрипел и стал вырываться, но противник держал его крепко. Спиной убийца привалился к двери, чтобы никто не вошел. Через несколько мгновений раздался едва различимый хруст – это Должанский, применив один из приемов своего обширного арсенала, сломал противнику шею. Отпустив Глебова, он дал тому упасть на пол, а сам запер дверь и быстро оглядел комнату. За долю секунды приняв решение, он распахнул дверцы шкафа, придвинул сбоку стул, а затем стал вытаскивать кипы лежащих внутри бумаг и перекладывать их на сиденье и под него. Освободив достаточно пространства, чтобы поместить туда человеческое тело, Должанский взял труп Глебова под мышки, подтащил его к шкафу, усадил внутри и закрыл дверцы. Подумав, он поставил перед шкафом еще один свободный стул и перегрузил часть бумаг на него, исключая вероятность того, что дверцы из-за старости или иных причин вдруг раскроются сами по себе. Затем Петр Яковлевич быстро осмотрел помещение, поднял брошенную папку, убедился, что нигде не осталось следов его преступления, достал из ящика стола расчесочку, причесал волосы, сам себе улыбнулся в зеркале и отпер дверь.
«Уйти прямо сейчас или… Конечно, его хватятся не сразу, но ведь хватятся же. Но главное не это. Главное – Банкрот… Спасибо Ракицкому, проболтался о том, что они затеяли. Тысяч тридцать могли взять, а может, и больше… Ведь остальные наверняка ставили на Вымысла. Банкрот… Я – полный банкрот, и меня спасет Банкрот, если я в конце все не испорчу. С такими деньгами… у, с такими деньгами я кое-что смогу сделать для себя. И это «кое-что» будет поинтереснее общения с безграмотными графоманами… и грамотными тоже».
