– У нас? – Тут, признаться, Петр Яковлевич поглядел на собеседника с некоторым недоверием. – В смысле, в редакции?
– В редакции, не в редакции, называйте это как хотите, – ответил писатель. – Один из ваших поэтов. Его нашли мертвым в чулане, где уборщики держат ведра, швабры… и прочее в том же роде.
– Так, – сказал Должанский с тяжелым вздохом. – И кто он?
– А черт его знает! Беспалову он назвался Карповым. Шура говорит: запомнил его только потому, что поэт был готов сменить фамилию на «Пушкин», лишь бы его печатали.
Должанский задумался.
– Честно говоря, никакого Карпова я не помню, – признался он. – А почему он обратился к Беспалову?
– Принял его за вас, – ответил взвинченный писатель и стал рассказывать, что Карпов появился во Дворце труда в тот же день, что и Опалин.
– А, ну да, ваш знакомый, – кивнул Должанский. – Который еще занял мой кабинет.
Именно так, а потом он вызвал на допрос Беспалова, и появился Карпов, который хотел пристроить свои стихи и искал Петра Яковлевича. И теперь Карпов мертв.
– Если вы думаете, что я убил его из-за стихов… – усмехнулся Должанский.
– Господи, о чем вы говорите! – вырвалось у Басаргина. – Я просто хотел вас предупредить, чтобы вы знали, в чем дело. Сейчас в редакции агенты угрозыска допрашивают всех, и я не знаю, как это на нас отразится, учитывая… ну… все обстоятельства. Колоскова ведь ищут до сих пор, и слухи ходят самые нехорошие. Вообще мне раньше казалось, что работники угрозыска… скажем так, звезд с неба не хватают. Но я тут понаблюдал за одним из них, вы знаете… Одно дело он раскрыл, не имея на руках практически ничего. И второе…
– Я надеюсь, вы не слишком с ним откровенничали?
– О чем? – спросил Басаргин с нескрываемой досадой.
– Обо всем. О жизни, например.
– Я ничего ему не говорил. И вообще, я общаюсь с ним только по необходимости.
– И поэтому устраиваете званые вечера? – с ироническим прищуром осведомился Должанский.
– Кто вам сказал? – вырвалось у пораженного Басаргина.
– Не важно. Допустим, домработница Ракицкого живет этажом выше вас, а у Ракицкого язык без костей.
– Никогда не замечал…
– А вы ничего не замечаете, Максим Александрович. Не понимаете, что вы рыба в прозрачном аквариуме и все ваши движения видны как на ладони. Да, да, в нашем тесном обществе вы – рыба. Будьте осторожны, – добавил Должанский другим тоном. – Не все из тех, кто наблюдает за аквариумом, безобидны.
– Вы говорите загадками, – проворчал писатель. – Черт возьми, Петр Яковлевич, что происходит?
