– Дай мне, я открою, – неожиданно сказала Варя, видя, как он возится с бутылкой.
Ему стало неловко, но тут пробка поддалась, и вино полилось в бокалы. Пили за Варю, потом за ее голос, потом за успехи хозяина, потом за Опалина. Вообще гость произвел хорошее впечатление, потому что умел вести себя за столом и держал вилку в левой руке. А за стеной соседка Басаргиных, шмыгнув носом, сказала своему мужу:
– Вот гадюка… И разбередила же мне душу своим пением. Эх…
Но в ее тоне сквозила растерянность.
– Да она ж больше не поет, – ответил бесчувственный муж.
– Ничего ты не понимаешь, – ответила жена с досадой и, чтобы оставить за собой последнее слово, вышла. Как раз когда она проходила в коридоре мимо общего телефона, он зазвенел, и соседка сняла трубку:
– Алё!
Через минуту в дверь комнаты Басаргиных постучали.
– Товарищ угрозыск, – выпалила соседка, глядя на Опалина круглыми от изумления глазами, – тут это, того, звонят вам… Сказали – позвать вас к аппарату… Срочно!
Опалин посерьезнел, буркнул что-то вроде «Да, хорошо» и шагнул к выходу. С его исчезновением в комнате образовалась пустота. Кошка легла на свободное кресло, свернулась калачиком и задремала. Варя, поставив локти на стол и сцепив пальцы, рассеянно глядела перед собой.
– Варя… – шепнул Басаргин, легонько коснувшись ее руки.
– А?
– Как ты сегодня пела…
– Рояль немножко расстроен, – со вздохом отозвалась Варя после паузы. – Может, пригласить настройщика?
– У нас нет денег.
– Ну, у нас их никогда не будет, – усмехнулась жена. – Это я уже поняла.
Дверь скрипнула. Вошел Опалин. На лице его словно лежала большая темная тень. Он машинально поправил манжеты и взял фуражку.
– Извините, мне надо идти.
– Что случилось? – спросила Варя.
– Убийство. Во Дворце труда… И труп нашли в вашем крыле. – Он повернулся к Басаргину.
Писатель оторопел:
– То есть как? Но… Кто же это?
– Пока неизвестно, – ответил Опалин. Он надел фуражку и воинственно добавил: – Но мы обязательно узнаем. Да!
Глава 23
Банкрот и Вымысел
На следующее утро Петр Яковлевич Должанский сошел с трамвая, привычным жестом ощупал карманы, проверяя, не лишили ли его карманники честно нажитых копеек, и двинулся к Дворцу труда. Его сутулая фигура была практически незаметна в толпе служащих, и все же Басаргин разглядел его.
– Петр Яковлевич!
Должанский остановился, и писатель подошел к нему.
– Доброе утро, Максим Александрович.
– Какое, к черту, доброе, – перебил его Басаргин. – У нас убийство.
