— Тетя Кристина, хотите взглянуть? — доставая фотографии священной швабры, спросил Рогаткин.
— Надо же, — вернула снимок тетя Кристина, — какая!.. А в принципе, ничего особенного, скажи, Мямлик?
Лев Тимофеевич глядел на свою ученую девяностолетнюю тетку и видел перед собой не старуху, которая собственными зубами жевала сухари и курила «Беломор», а всю историю своей немногочисленной семьи. Особенно — в сравнении с судьбой его собственной мамы.
Тетка Кристина, в отличие от мамы Льва, познала все радости продолжительной супружеской жизни, начиная с венчания, быта со стряпней кислых щей и слоеных пирогов под неусыпным оком сердитой свекрови, дядиных увлечений и его трех возвращений обратно в лоно семьи — и до дядиного паралича и, наконец, его смерти и пышных похорон. Тетя Кристина вынесла все — за исключением одной мелочи…
Мама же Льва Тимофеевича, которую супруг оставил, полностью и без остатка посвятила себя сыну — Льву, ставшему безусловным и единственным смыслом ее жизни.
«Зато у меня нет детей», — утешала свою младшую сестру тетя Кристина, как бы извиняясь за какое-никакое, а все-таки семейное счастье.
«Нет — и не надо, Кристя! — шепотом говорила сестре матушка Льва. — Не жалей ни о чем! Делов-то!»
— Но дядя не грыз тебя по этому поводу? — вдруг спросил следователь тетку.
— Не грыз, Левушка, не грыз! — засмеялась тетя Кристина, угадав, как всегда, вопрос, и швырнула окурок в пепельницу.
«Не женщина, а черт знает что!» — любил повторять, возвращаясь домой, к тете Кристине, дядя Леонид. Но возвращался всегда, нигде подолгу не задерживаясь, и умер практически у нее на руках.
Лев вздохнул, отгоняя воспоминания.
— Значит, пропала священная швабра с позолоченной ручкой? — переспросила тем временем Кристина Егорьевна, макая в чай сухари и отправляя их в рот.
Рогаткин кивнул.
Тетка шмыгнула носом.
— Значит, так, об этом может знать только Бубс и больше никто! — заявила она, подумав не больше одной минуты. — Натан Фридиевич.
— А кто это? — заинтересовался Рогаткин. — Вор?
— Эксперт с энциклопедическими знаниями и коллекционер, ну а вдобавок, Левушка…
Следователь вдруг вспомнил, что где-то уже слышал похожую фамилию, но вот только когда и где?..
— Только он может сказать, кому раньше принадлежала эта священная швабра, — задумчиво продолжала тетка Кристина. — Только он.
— Почему? — удивился Лев Тимофеевич. — Разве не все равно, чья это швабра?
— Совсем нет, Лева! Это же ключ к разгадке преступления. А Бубс проводил по швабрам классификацию, — сморщила нос тетя Кристина.
