Вася не шелохнулся.
– Оглох, что ли?
Вася недобро скривился.
– Не поеду никуда.
– Как это? – опешил Редактор. – В такой день...
– Нет, я чувствую, воспитательная работа у нас никуда не годится, – вздохнул Директор. – Придется тебя, Вася, на почту вместо Снегуркина отослать.
– Все для себя! – завопил Вася. – Я больше всех работаю – и хоть бы кто слово доброе сказал.
– Думаю, со временем и ты заслужишь... – пообещал Директор.
– Мы включим твою просьбу в перспективный план, – подхватил Редактор. – И рассмотрим в ближайшее время. Не забывай, ты ведь самый молодой член нашего коллектива.
– Мне не надо потом, я сейчас хочу! Чем вы лучше? – Вася понесся к двери. – Никогда вы меня больше не увидите! Пешком будете ходить!
Редактор тряхнул головой, освобождаясь от наваждения. Глаза его покраснели и влажно поблескивали. Он увлек меня в кухню, где чувствовал себя, как дома.
– Великолепно! Да ты и не мог написать иначе, – воскликнул он. – В вашем доме творческая фантазия разыгрывается сама собой. Только знаешь, вычеркни кусок о накопителях. Ну его. А что еще ты создал за это время?
– Ничего, – признался я. – Разве только записывал сны Калисфении Викторовны.
– Принеси, – потребовал Редактор.
Тут же, на кухне, он сел читать, подперев пухлые щечки ладонями.
Не провожатый, а конвойный
Через несколько дней Вася появился. Как ни в чем не бывало занял место за столом. По лицу его блуждала загадочная улыбка. В общих разговорах участия не принимал; слушая других, иронически кривил губы.
– Ничего не сделаешь, придется писать, – кивнув на Васю, шепнул мне Редактор. – Нельзя же без средства передвижения оставаться?
– Я его совершенно не знаю, – сказал я.
– Могу подсказать хороший ход. Вася являет собой пример того, как человек может изменить свою судьбу.
Слышавший нас Директор посмотрел на Редактора, отстранясь и чуть искоса.
– Увы, человек не может изменить свою судьбу.
– То есть как? – Брови Редактора поползли вверх. – А ты, твой пример? Кем ты был до того, как стал Директором?
– Кем был, тем и остался. Фокусником, иллюзионистом. Станешь спорить? А уж Вася... Этому не измениться никогда. Случается, – продолжал Директор, – человек просто перескакивает на другую дорожку, как игла проигрывателя на заезженной пластинке. Меняется его окружение, обстановка. Но внутренне... Судьбу, если это действительно судьба, не переиначишь. Судьба не провожатый, а конвойный.
Редактор приумолк, но вскоре опять воспрял.
– Вот и нет. Прежде я во всем сомневался, писал письма друзьям... А теперь...
