– Зима, Кляк! – отвечал волчонок. – Холодно, скучно, делать нечего…
Энелонок воспрял духом.
– Так это называется зимой… – сказал он. – Я уже думал, не увижу вас. Вот страху на меня нагнала эта замёрзшая вода с неба! Да еще приземлился, и вас не могу найти.
Звери смеялись.
– В такую погоду мы по норам сидим, – говорил Лисёнок. – Иногда только от скуки в гости друг к другу ходим.
– Со мной не соскучишься, – лукаво прищурил один глаз Энелонок. – Знакомьтесь, – он указал на спутницу, – Кляка, моя подружка.
Все звери, не скрывая любопытства, разглядывали спутницу Энелонка. Кляка стояла посреди поляны и подолом своего тела, от нечего делать, туда-сюда разгребала тонкий слой снега. Услыхав, что заговорили о ней, она тут же опустила глаза, запереливалась всеми цветами радуги и, приподняв край подола, в смущении стала накручивать им кончик своего чудного хвостика, слегка склонив голову набок.
Уж у Энелонка были большие глаза. А у неё они были куда больше и – выразительней. Против его карих глаз её глаза были бездонно голубыми, и каждый смотрящий на неё проваливался в них.
– Теперь мы всегда вместе, – гордился Кляк своей Клякой, – на всю жизнь! У нас, у Кляков, по-другому не быв а ет.
Кляка ещё ярче запереливалась красками.
– Ты женился? – пищал мышонок.
– Не-е, – протянул Кляк, – рано пока… Ей ещё по-вашему, земному летоисчислению всего только четыреста пятьдесят лет, а мне – шестьсот. Мне уже можно, а ей ещё рановато. Но это не важно, – глаза его блестели счастливой искрой, – у нас, у Кляков любовь приходит только раз в жизни, так что всё уже давно решено. Подожду ещё лет сто пятьдесят и женюсь.
Звери были рады за него – он был счастлив, что ещё нужно друзьям.
– А это те мои друзья, о которых я много тебе рассказывал, это они спасли мне жизнь, – говорил он своей Кляке, – не побоялись сразиться с самим коварным Главным Крысом.
– Почему они все тонкой травой покрыты? – неожиданно спросила она. – Какие они смешные.
Земляне от неожиданности растерялись.
– Это не трава, а шерсть, – обиделся за всех волчонок, – и она для того, чтобы мы не мёрзли.
– Который из них тот самый смелый мышонок? – на удивление всем со знанием дела спросила она.
Кляк кивнул головой в сторону прячущегося за зайчонком мышонка.
– Вон он, скромничает.
– Такой маленький! – хихикнула Кляка.
Мышонок от стыда бросился в норку.
Он не любил, когда из него постоянно делают героя, но ему это было приятно.
– Вы мне совсем зубы заговорили, – хлопнул Кляк подолом своего тела по снегу, – что ты будешь делать – склероз! Память, как у стотыщлетнего.
