— Господин Стефан!
— Но я вас уверяю, никаких. Я задолжал ему несколько услуг, мы — приятели, но не более.
Госпожа Богна неопределенно взмахнула рукой. Естественно, она не верила ему, и тут он ничего не мог поделать.
— Вы употребили настолько пафосное выражение…
— О чем вы?
— Вы сказали, что я «осуждаю». Я же совершенно не осуждаю. У меня абсолютно нет полномочий, чтобы иметь голос в этом деле, но слово «осуждение» в любом случае неточно. Просто… мне это кажется своего рода диспропорцией. — Он поудобней устроился на стуле и добавил: — Если сопоставить вас с ним, выявится определенная несоразмерность. И потому… потому я думаю, что не смогу согласиться с этим фактом… Нет, я неверно выразился. С этим фактом невозможно согласовать мое дружеское к вам расположение, наши отношения до сего времени…
— Словом, господин Стефан, вы либо переоцениваете меня, либо недооцениваете Эвариста.
— Возможно, — нахмурился он.
— Вы измените свое мнение.
— Сомневаюсь.
— Тогда скажите искренне, господин Стефан, абсолютно искренне: что вы имеете против него?
— Ничего, абсолютно. Повторяю: абсолютно ничего.
— А значит?…
— Госпожа Богна, давайте прервем этот разговор. — Он взглянул на нее с мольбой в глазах.
Он и правда не мог говорить спокойно, однако тут возразила она:
— Отчего же вы не желаете оставаться искренним? Вы должны мне сказать.
— Ладно! — взорвался он. — Я ничего не имею против него, но ничего не имею и за него! Было бы это… нет — это будет смешно и легкомысленно… Я знаю, что будет, знаю, что мое мнение ни в малейшей степени не может повлиять на ваше решение, что оно совершенно не будет принято во внимание. А потому — зачем вы меня мучаете и заставляете бросать слова на ветер?
— Нет, господин Стефан, — отвечала она спокойно, желая, похоже, сгладить его тон. — Если вы задумаетесь, то не станете утверждать, что я не принимаю во внимание ваше мнение. Однако всякое мнение должно же на что-то опираться, чем-то подтверждаться.
— Именно, а у меня оно не подтверждено ничем. У меня нет никаких оснований, чтобы высказывать его. Потому позвольте мне остаться при своем мнении, поскольку…
В комнату вошла служанка, старая ворчливая Ендрусь, неся поднос с кофе. Она любила Боровича и приветствовала его с нескрываемым удовольствием. Пришлось рассказывать ей, что он был в Закопане, что там высокие горы, а потом выслушивать ее скептическое мнение о горах в целом.
После того как старая Ендрусь вышла, они некоторое время молчали. Наконец госпожа Богна заговорила вновь. Она решила изменить свою жизнь. Несмотря на то, что может показаться, работа в фонде — как и любая другая работа в конторе — мучит ее и не приносит удовольствия. Она не видит смысла и цели продолжать такое существование.
