Отцвели уж давно хризантемы в саду,
Но любовь все живет в моем сердце больном.
На пороге закусочной стояла Жанна и слушала трогательный романс. Дослушала до конца и детским голосом предложила:
– Лягим в койку, Лёлик?
– Это из старого анекдота про сватовство советского генерала! – громко и ясно объявил Олег, радуясь тому, что с памятью у него все в порядке.
– Жанна, мне бы с ним поговорить… – сказал Смирнов.
– Через четыре часа, – безапелляционно решила Жанна. – Я специально со съемки отвалила, чтобы его уложить. Сейчас я его в номере уложу, на ключ закрою, а со съемки приеду и выдам его тебе для разговора. А сейчас все равно бесполезно. «Хризантемы» – это только миг между прошлым и будущим. Вон, смотрите, опять поплыл!
Действительно, поплыл. Гитара со стоном упала на пол, а подбородок Олега – на грудь. Руки свесились.
– Сейчас, сейчас, миленький! – засуетилась Жанна, пытаясь за талию приподнять Торопова. Но он уже был как бы без костей – не уцепишься.
– Я его доведу, – решил Смирнов. – А ты присядь. Выпить хочешь?
– Разве что нервы успокоить, – Жанна зевнула и села за стол.
– Что будете пить, Жанночка? – поинтересовалась Матильда.
– Коньячку бы граммов пятьдесят, Тилли, миленькая! – помечтала Жанна.
Матильда без слов пошла к стойке.
– Когда вы в гостях у прокурора были, о чем он с вами говорил? – спросил Смирнов у Жанны. Но ее голова была занята другим: пьяным Тороповым, своим отсутствием на съемке, коньяком, который сейчас выпьет, Нахтой, которая стала бешено ее раздражать. Ответила рассеянно:
– Да не помню я, Санек!
– Может, вспомнишь? – подхалимски попросил он.
– Может и вспомню, – для того чтобы отвязаться, пообещала она.
Коньяк Матильда подала в рюмке и конфеты принесла. Жанна медленно выпила и, пошелестев бумажкой, зажевала конфету.
– Почему все хорошие русские люди пьют? – ни с того, ни с сего спросила Матильда.
– От безделья, – сказала Жанна. – Спасибо тебе, Тилли, – положила три рубля на стол и предложила Смирнову: – Повели?
– Повели, – согласился Смирнов и, подойдя к Олегу, поднял его со стула, подцепив под мышки. Поднимать квашню без костей было необыкновенно тяжело, но когда Олег встал на ноги, в нем по непонятным причинам образовался некий конструктивный стержень, помогавший ему сохранять вертикальное положение. Он даже попытался нагнуться, чтобы подобрать с пола гитару, но это было сверх его сил. Смирнов с завидной реакцией сумел подхватить стремительного пошедшее головой вниз тело менестреля и вновь перевести в вертикальное положение. Держа его за талию, Смирнов предложил:
