– Гриша, ты мне «газон» на полчасика одолжишь?
– Одолжить-то одолжу. А зачем?
– Ты тут постоянно руководить должен, вот и руководи. А мы с Арефьевым к тракторному парку смотаемся, посмотрим, как дело было. Дорога-то до этого вашего парка приличная?
– Вполне, – откликнулся Арефьев.
– Ключи, – напомнил Смирнов Поземкину, и тот передал ему ключи от «газона». Уж на ходу Смирнов приказал Арефьеву: – Пошли со мной.
– Может, и я с вами? – попросился Поземкин.
– Не отвлекайся, Гриша, – посоветовал Смирнов и влез в «газон».
– Куда? – спросил Смирнов у сидящего рядом Арефьева.
– Прямо пока. Когда поворачивать – скажу.
Смирнов старался противу своей лихаческой натуры не гнать, но дорога была действительно неплоха. Имело смысл продолжать разговор:
– В ВОХРе-то давно?
– Да уж девятый год.
– Это когда тебя из ВВ уволили в запас?
– Именно.
– Здесь служил?
– Поблизости.
– В каком чине и с какой должности демобилизовался?
– Старший лейтенант, зам. командира роты по строевой.
– И без колебаний, сразу же – рядовой боец ВОХРа?
– А ваше какое дело? – вдруг ощетинился Арефьев.
– Молчать! – командирским горлом рявкнул Смирнов. – Забыл с кем разговариваешь?!
Арефьев испуганно глянул влево. Приборная доска освещала блестящий козырек фуражки, твердый и непростой глаз, смотревший вперед, переливающийся погон с двумя просветами и двумя звездами. Выдавил из себя, чтобы не сразу показать лапки, которые уже кверху:
– А что я такого сказал?
– Даже не понял, что сказал, – тихо, как будто не орал только что, заметил Смирнов. – Ты не сказал, ты нахамил.
– Извините тогда!
В свете фар возник бесконечный забор из жердей, за которым на фоне менее темного неба плоскими силуэтами стояли трактора, комбайны, подъемники, грузовые автомобили.
– Направо, – подсказал Арефьев.
– Это куда же?
– К мостику, на котором я его увидел.
– Жабко? – наивно поинтересовался Смирнов.
– Да Ратничкина же!
– А мне пока туда не надо. Покажи, где вы с Робертом выпивали.
– Туда на машине не подъехать.
– Ты показывай, показывай, а я попытаюсь.
«Газон» осторожно полз по краю весьма крутого оврага. Дополз, потому что Арефьев твердо заявил:
– Дальше нельзя. Свалимся.
Смирнов поставил скособочившийся «газон» на ручняк, прихватил ключи, вылез на волю и осмотрелся, видя только небо и пирамидальные контуры еловых вершин. Спросил у невидимого Арефьева:
– Далеко до вашего лежбища?
– Метров двадцать. Пошли, – Арефьев зацепил Смирнова за предплечье и повел в темь. Арефьевская ручища была здорова, ох, здорова! – Здесь, товарищ подполковник.
