– Куда вы шли, Арефьев, когда увидели Ратничкина? – без предисловий начал Смирнов.
– Домой.
– А где вы живете?
– В третьем квартале.
– Не понимаю, – признался Смирнов.
– Это квартал сразу же за поворотом, за закусочной, – пояснил Поземкин, – эти дома государственные, а не частные.
– Вы ведь сегодня в райкоме дежурили?
– Так точно.
– Что ж так странно домой шли?
– Я ж не с работы шел. Я от земели шел. Он механиком в тракторном парке работает.
– Вы что, ему по работе помогали?
– Честно сказать, мы после работы решили выпить, – признался Арефьев.
– В честь чего?
– Да уж не знаю. Просто так.
– И когда вы решили вместе выпить?
– Да сегодня и решили.
– Где решили?
– Он, идя на работу, ко мне на дежурство заскочил.
– Как зовут земелю?
– Жабко Роберт Федосеевич.
– Где живет?
– Да рядом со мной.
– Что ж за семь верст киселя хлебать? Дома бы и выпили.
– А жены?
– Причина, – согласился Смирнов. – Тогда в закусочной, а?
– Неудобно, я в форме. Да и опять же – жены. Не дай Бог, заглянут. Уж лучше на природе безбоязненно, с расстановкой.
– Ну, и выпили?
– Обязательно!
– Сколько?
– Пол-литра с четвертинкой на двоих.
– Выпили вы, захорошело, вам бы вдвоем мирно домой идти, громко обо всем беседуя… Почему вы один возвращались?
– Поссорились.
– Из-за чего?
Наконец, не вытерпел Поземкин, ручками развел от удивления.
– Александр Иванович, что ж вы его о Ратничкине-то не спросите?
– Из-за чего поссорились? – не обратив внимания на поземкинский стон, повторил Смирнов.
– Так это уж наше дело.
– И мое, – тихо надавил Смирнов. – Ну?
– Из-за бабы, – отвернувшись, сообщил Арефьев.
– Из-за какой бабы? – подначивая, опередил Смирнова Поземкин.
Арефьев переводил взгляд со Смирнова на Поземкина, не зная, что делать.
– Из-за какой бабы? – без всякого выражения повторил поземкинский вопрос Смирнов.
– Из-за Матильды из закусочной.
– Так кто же ее избранник? – вдруг злобно осведомился Смирнов.
– Оба клинья подбиваем.
– В этом-то я не сомневаюсь, – Смирнов слегка успокоился. – А она кого из вас выбрала?
– Она ко мне неровно дышит. Вот Робка и взвился.
– Подрались хотя бы? – азартно поинтересовался Смирнов.
– Это он-то? Со мной-то? – искренне удивился Арефьев. – Да я его одной правой…
– Раз вы в себе такую силу чувствуете, тогда уж одной левой.
– Я – левша, – признался Арефьев.
– Много говоришь, Арефьев, а толку от твоих разговоров никакого, – укорил Поземкин. – Давай про Ратничкина рассказывай.
Смирнов вновь вернулся к костру, на этот раз осторожнее. Постоял до тех пор, пока не зарделось, не заполыхало, как будто сам покраснел от неловкости, лицо, потом повернулся, на минуту закрыл глаза, отвыкая от немыслимой яркости, открыл их, наконец, спросил:
