– Порчу настроение я только тебе, Владик, – лениво откликнулся Торопов, – а общаясь с другими, хорошими поддатыми людьми, я вроде бы тоже легкий кайф ловлю. Вот поэтому и сижу. Извини, инженер человеческих душ.
Даже Поземкин понял, что сейчас все качнется сначала, и, как мог, попытался занимательным рассказом притушить назревавший очередной скандал:
– А у нас в прошлом месяце директор леспромхоза курить бросил. Так теперь он каждый день совещания у себя в кабинете собирает, чтобы, значит, подчиненные курили, а он – нюхал. Тоже кайф ловит.
Рассказ всеми, за исключением Жанны, был воспринят благосклонно. Она же ворчливо констатировала:
– Ничего себе рассказики! Что у Олежки, что у мента. Быт и нравы мазохистов-онанистов.
– Надоели вы мне, – признался Олег и встал. – Неинтересные вы сегодня. Спать пойду, сил набираться, чтобы завтра яркими красками обрисовать образ столичного вора-соблазнителя. Адье, гусары!
– Ты не забыл, что песню про подполковника Смирнова должен сочинить? – напомнил Смирнов.
– Не забыл, – уверил Олег. – И еще одну сочиню, про совещания у некурящего директора.
Он двинулся к двери, но уйти не успел, в номер ворвался бешеный Никитский и тут же схватил его за грудки:
– Ну, ты – менестрель сраный, бард вонючий, все песенки поешь, все баб завлекаешь? Спой мне, верная старушка, значит? Ты им вечерами, а они тебе в твоем номере ночами песенки поют?
– Отпусти меня, пьяная скотина, – спокойно потребовал Олег.
– Я тебя убью! – заорал Толя Никитский, отпустил Олега, сел на стул и заплакал.
– Что бы это значило? – вяло поинтересовался Смирнов.
– Это, Александр Иванович, значит следующее, – начала повествование Жанна. – Известный советский оператор Анатолий Никитский считает, что он влюблен в меня. А каждый влюбленный должен ревновать. Теперь вот он с чьей-то подсказки решил, что я по ночам трахаюсь с Олегом у него в номере.
– А ты, действительно, трахаешься с Олегом? – заинтересованно спросил Смирнов.
– И уже менты с подковыркой! – поняла Жанна и крикнула Никитскому: – Да не трахаюсь я с ним! Олег, подтверди!
– А ну вас! – раздраженно сказал Олег и ушел.
– Вот и не подтвердил! – радостно-изобличающе отметил Никитский и хлюпнул носом.
– Носовой платок у тебя есть? – строго спросила Жанна.
– Есть, – ответил Никитский и для убедительности, показывая, вынул платок из кармана.
– Тогда сопли подбери, глазки вытри и – марш в кровать!
– Сразу в кровать нельзя. В таком состоянии не отключится, – с ходу вступил в беседу вошедший в номер многоопытный Сеня Саморуков. – Сто-сто пятьдесят его успокоят, и он вырубится, как миленький. Толик, водочки хочешь?
