Было тихо. Стрелок молчал. Тогда, осмелев, многие поползли, стараясь подобраться ближе.
— Возвращайтесь назад! Живым меня не возьмёте, а я вас перестреляю, как куропаток, — прозвучал громкий уверенный голос.
Он проговорил это по-русски и повторил по-казахски. Смельчаки снова затаились.
— Сдавайтесь, Громов! Нас шестнадцать человек. Вам не уйти! — прокричал уездный начальник, прячась за камень.
В ответ он услышал следующее:
— Я давно мог сделать большую брешь в вашем отряде, капитан. Но я не хочу проливать крови. Вы могли убедиться в моей меткости. Подойдите на десять шагов для переговоров! — прокричал Громов.
— Вы меня, видимо, считаете дураком. Нет, лоб под вашу пулю я не подставлю… Сдавайтесь!
— Я вас всех хорошо вижу. Многих могу перестрелять. Повторяю, я не сдамся живым. Только случайная пуля может меня прикончить. Надеюсь, мертвец вам не нужен? Я никого не хочу убивать, кроме предателя. Уходите.
Всё это он повторил по-казахски. Среди осаждающих началось совещание. Лёжа за камнями, они перекликались:
— Оэй, Эрбол! У тебя две головы? Зачем лезешь за Громом? Урусу помогаешь?!
— Эгей, Бейсем! У тебя, видать, две жизни… Гром-батыр — друг кочевников. Его сын нам ничего плохого не сделал. Уйдём!
— Айда! Э-эй!! Громбатыр, мы уйдём, ты не стреляй в нас. Ладно?
— Я в спину никогда не стреляю. Идите домой с миром. Но кто повернётся лицом ко мне и пойдёт вверх, тому не жить.
Этот разговор никак не устраивал ни предателя, которому была обещана крупная сумма, ни уездного начальника, заботящегося о своей карьере. Но урядник, два полицейских и пять человек бедняков казахов отступили. Уездный взбесился.
— Стой! Под суд всех! Перестреляю, мерзавцы!..
Урядник и полицейские остановились и залегли. Казахи продолжали спускаться. Предатель кричал и грозил им, но они уходили всё дальше. Уездный выстрелил из нагана по отступающим, пуля задела одного. Остальные обернулись, разрядив ружья в сторону стрелявшего. Чуть затихло эхо, раздался голос Громова:
— Капитан, вы подлец! Я оставлю вам свою метку, Больше стрелять не будете…
Раздался выстрел — и рука капитана, целившегося в уходящих казахов, повисла, наган выпал. Он поплатился за свою неосторожность, выдвинув из-за камня плечо. В первый момент ярость заглушила боль, он дико зарычал:
— Вперёд! Сто рублей тому, кто убьёт его!
Вскочили два джигита и предатель. Этот последний ринулся вперёд, петляя и пригибаясь.
— Вот, получай! — крикнул Громов, стреляя.
