Он прочёл ещё несколько писем аналогичного содержания, и чем более было в них угроз и проклятий, тем веселее улыбался этот садист, скаля зубы и бормоча:
— Ничего, поживём ещё! Гимназистики, мелкота. Запугать хотят…
Но вот солидный казённый пакет, на углу крупно: "Лично".
— Что-то новое… Почитаем, видимо, пишет старик, почерк угловатый, неровный… Чинуша какой-нибудь. Ну-те!
"Выродок; и преступник! Прекратите пытки и убийства заключённых. Общество негодует" Есть ли в вас что-либо человеческое?.."
Не дочитав, пренебрежительно откинул в сторону.
— Скука. Старый моралист… Не суйся, куда не надо.
Следующий голубой конверт привлёк внимание размашистым почерком. Нетерпеливо распечатал. На голубом листке всего четыре слова:
"Час искупленья пробил!
Соколёнок".
Лицо сразу осунулось, брови нахмурились, прошептал:
— Значит, неуловимый московский революционер Соколёнок здесь?.. Нет! Не может быть. Смел до дерзости, но осторожен…
Настроение было испорчено. Нервно дёрнулся, встал, взглянул на часы. Уже четыре, занятия в учреждениях заканчивались. Неожиданно в голову пришла мысль: "Надо прекратить одинокие прогулки". Взял фуража, выйдя в коридор, спросил у дежурного:
— Где Калач?
— Так что, видать, занедужил… К доктору пошёл.
— Как? Без доклада? Л-лад-дно… — угрожающе протянул Крысенков и вышел на крыльцо.
На улице было людно и шумно. Ясный майский день сиял, наполненный солнечным светом, ароматом цветов, лёгкой свежестью. В синем небе с радостным щебетом носились быстрокрылые стрижи, в зелёных ветвях нежно ворковали горлинки… Люди, окончив трудовой день, шли с улыбающимися бездумными лицами, точно весна вливала в них живительный бальзам, создавая праздничное настроение.
Постояв немного на крыльце, ротмистр оглянулся и решительно сошёл со ступенек, Часто оглядываясь, зашагал по тротуару к Соборной улице. "Не опасно, людей много… Интересно, куда отправилась эта скотина Калач? Уж не заявлять ли?" Он поморщился. Выйдя на Соборную, где было шумно, где весело звучали голоса молодёжи, успокоился, перестал озираться, но шёл медленно, настороженно всматриваясь в лица прохожих. Изредка, опуская руку в карман, сжимал маленький браунинг. Вот идут два гимназиста, о чём-то горячо споря. "Уж не мои ли корреспонденты?" — подумал иронически, весь подобрался, готовый к отпору. Но юноши, не глядя, прошли мимо. За ними пожилой чиновник в фуражке с бархатным околышем, дальше красивый студент задумчиво мнёт красную розу в петлице белого кителя. Видно, подарила девушка. За ним, отстав шагов на десять, щебечет стайка гимназисток. Студент миновал ротмистра, и вдруг в затылок дохнуло слово: "Финис!"
