— Чего-то вы там гуторите? Идите в хату чай пить, — позвала гостя жена Егора.
— Слышь, жена, мы-то думали, ученье в лагерях, ан это бунт, Митяй сказывает. Так ты нишкни. Никому ни слова: по судам затаскают.
— Ой, батюшки-светы! Бунт затеяли, охальники.
— Коли кто сунется к нам, гони, — продолжал Егор. — Чтобы не укрылся у нас.
— А я их уважу ухватом, окаянных.
На следующий день, когда ловили разбежавшихся солдат, патруль сунулся было во двор Егора, но разъярённая женщина подняла такой крик, что привлекла внимание командира роты капитана Жильцова.
— Что тут у вас? Почему шум? — спросил он, недоумевая.
А женщина вцепилась в патрульных.
— Арестуйте их, изменников, охальников! Ваше благородие, это бунтовщики, хочут спрятаться у нас в сарае… У, треклятые, против царя-батюшки пошли!..
Хотя вся сцена была комичной, но офицер понял: у такой строптивой, горластой бабы никто не спрячется.
Спустя неделю командир сапёрного батальона получил рапорт от фельдфебеля. В нём говорилось, что числящийся в бегах сапёр "утоп", так как у самой воды бурного Заха найдены пояс и фуражка с фамилией владельца.
А через месяц, обросший мочальной бородкой, молодой крестьянский парень поступил на участок Арысь Оренбургской железной дороги. Вскоре он стал лучшим сцепщиком вагонов и преданным учеником революционера Глухова.
В августе в Ташкентской крепости начался суд над солдатами сапёрного батальона. Говорили, что судьба двухсот человек предрешена, что все они понесут суровое наказание.
Суд происходил при закрытых дверях, только несколько человек получили разрешение генерала Самсонова присутствовать на суде. Одним из них был корреспондент "патриотической" черносотенной газеты "Новое время". Он печатал сообщения о судебном процессе, но отчёты эти были ультрамонархическими.
В городе по рукам ходили листовки и прокламации с обращением ко всем солдатам Туркестанского края. Листовки рассказывали правду о восстании сапёров.
В доме генерал-губернатора, в том самом кабинете, где много лет назад флигель-адъютант фон Кауфман решал вопрос о присоединении Кокандского ханства к русским владениям, сейчас сидел другой начальник края Самсонов.
Кабинет был заново отремонтирован, разросшиеся перед окном деревья защищали комнату от знойных солнечных лучён.
Самсонов нетерпеливо нажал кнопку электрического звонка, тотчас отворилась дверь и, бесшумно ступая по бухарскому ковру, к столу приблизился молодой адъютант.
— Позвольте доложить: прибыли председатель суда, прокурор и следователь.
