Ронин простился с товарищами.
Около чайханы его окликнули:
— Ой, тюра-джан, вас ли видят глаза мои?
Он оглянулся.
Под навесом на кашгарской кошме сидел дервиш Сулейман. Рядом расположились Арип и незнакомый мужчина в цветном халате. Все трое пили чай.
Обменявшись приветствиями, Ронин спросил:
— Откуда ты, вечный странник?
— Хожу вокруг земли. Обошёл Каспийское море. А завтра вот с другом Машрабом и его женой идём на Памир.
Арип бесшумно встал, прошёл в соседнюю ошхану[50], вернулся с блюдом горячего плова.
— Вот, тюря-шаир, старого Арипа в его хижине не хотели навестить, так я здесь угощу вас.
Молодой ясноглазый юноша обошёл всех с кумганом и полил на руки.
— Это мой младший, Азиз-певец, ученик Сулеймана, — сказал Арии с гордостью.
После вкусного плова и пиалы душистого чая Ронин пожал руки друзьям.
— Пора. Мне надо осмотреть выставку. Надеюсь, ещё увидимся.
— Дай бог, — грустно ответил Арип.
В суете и заботах прошёл сентябрь.
Теперь, вспоминая Ладу, Ронин удивлялся, как тогда, на концерте, смог удержаться в границах благоразумия. Если встретит её сейчас, то наверняка наделает массу глупостей. Лучше уберечь и себя и её от опасности.
На город пали сумерки. Тихая осенняя грусть разливалась вечерней прохладой.
Ронин шёл медленно и, сам того не замечая, свернул к Соборке, к запретному месту. Думал о своём одиночестве, о судьбе, что уготовила ему в конце пути неожиданное и трудное испытание.
Раздумье прервал знакомый голос:
— Капитан! Здравствуйте, дорогой.
Саид-Алим соскочил с пролётки и подбежал к Ронину.
— Как хорошо, что встретил вас. Смогу, наконец, поделиться своими огорчениями и радостями…
— У вас огорчения? — не поверил Ронин.
— И ещё какие. Вы знаете, что проделала моя четвёртая жена?!
— Откуда же мне знать?
— Вы оказались прорицателем. Помните, у меня на празднике акробат людей потешал?
— Помню. Красивый парень.
— Так он, жулик такой, показывая номера, делал условные знаки Наде. На другой день она с ним бежала.
— Да ну!
— Пошла в парандже в баню, служанку взяла. А из бани в европейском платье уехала на извозчике с акробатом прямо на поезд.
— Бестия! Зато остались ваши десять тысяч…
Саид-Алим весело рассмеялся:
— Она и деньги забрала.
— Но ведь книжка-то была у вас?
— Заявила в сберегательной кассе, что книжку у неё украли. Деньги выдали по паспорту. Ловко?
— Да. Женщины околпачивают нашего брата. Вы очень огорчены?
— Зачем огорчаться? Рассердился немного, поехал в Москву. А потом смеялся, когда вспоминал.
