— Куда седина девалась?
— Осталась в Косе, на память приставу. Его за побег пяти человек загнали на Вишеру, в глухомань.
— А прапорщик? Бежал?
— Какое! Стерва оказался, доносчик. В лесу так его ребята отделали, любо-дорого.
— А ты куда наладился?
— В Кизыл-Арват. Из Баку направили. Может, попутчиком будешь?
— Вишь ты дело какое… Я здесь с Виктором Ивановичем… Он едет в Коканд, нанялся в конюхи. А я не знаю ещё.
— Давай со мной. В Кизыл-Арвате свои ребята, устроят в мастерские.
Мерзляков со своими конями решил дожидаться другого поезда, чтобы без перегрузок доехать до Урсатьевской. С ним Григорий и остался. Братья распрощались.
Аристарх после третьего звонка вскочил в красный вагон. Там было много пассажиров. Сбившись в одну сторону, две семьи переселенцев отгородились своим скарбом от киргизов и узбеков. Аристарх остановился в нерешительности, где бы притулиться…
— Вы бы, братцы, потеснили свои мешки, — обратился он к переселенцам.
Олин, с густой проседью, отмахнулся:
— Нишкни, батюшка, это мы от нехристей. А ты иди в другой вагон, где посвободней.
Спорить не хотелось, но и торчать на ногах тоже не было резону. Он раздумывал, как бы усовестить переселенцев. В это время раздался звучный голос:
— Урус, место тебе найдётся среди правоверных. Будь гостем.
Удивлённо оглянулся. В углу на широкой полке сидел человек в расшитом тёплом халате и высокой, отороченной мехом шапке дервиша. Соседи его, пожилые узбеки, потеснились, освобождая место. Аристарх пробрался в угол, положил свой мешок под голову и растянулся. После трёхдневной качки на море и знойного дня в Красноводске он был рад подремать под мерный перестук колёс.
Видимо, спал он порядочно. Когда проснулся, в вагоне было уже темно, в открытую дверь виднелись звёзды, мерцавшие на чёрной завесе неба. Поезд стоял. В дверях появился огонёк фонаря.
— А ну, готовьте билеты, господа пассажиры!
Кондуктор укрепил фонарь над дверью, а сам шагнул в глубь вагона.
— Кто и куда едет?
— А мы, мил-человек, пензенские, едем до наших новосёлов на Аму-реку.
— Билеты давайте! Сколько вас?
— Дак, мил-человек, у нас ребятишек много. А мужиков и баб девять человек.
— Давай билеты! Так, А ребята большие?
— Ребята — ребята и есть. Всякие.
— На них билеты брали? Вот на этого. Ему, видать, лет двенадцать.
— Да он несмышлёныш. Дитё — дитё и есть. Зачем балет?
— Иди и купи, а то оштрафую. Да у вас билеты в Чарджуй, а поезд этот идёт до Асхабада. Там сойдёте и будете ждать ташкентского.
