Конец октября хмурился, обещая продолжительную непогоду. Не меньше суток будет рвать ветер серые гривастые волны и окатывать брызгами палубу.
В трюм, куда перевели всех палубных пассажиров, братья спуститься не захотели. Устроились возле трубы, за кипами укреплённой клади. За весь путь от Казани им редко приходилось перекидываться словом. Теперь они могли наговориться досыта.
Когда началась качка и все с палубы ушли, стоявшие в загородке кони нервничали, пугливо косясь по сторонам. К вечеру буря усилилась. Животные обезумели. Особенно волновался гнедой с белым пятном на лбу: он встал на дыбы, сломал барьер и, всхрапывая, стал метаться по палубе.
— Погибнет животина! — Григорий вскочил и бросился ловить коня. У самого борта он схватил его за гриву, огладил.
Матрос, стоявший на вахте, крикнул:
— Собьёт тебя в море этот дьявол. Брось! У него хозяева есть.
— Жаль такого красавца. Ни за что пропадёт.
Прибежал испуганный хозяин. Увидел, как Григорий заводит коня за изгородь.
— Видать, из солдат будешь? — спросил он.
— Был ездовым в артиллерии…
— То-то кони тебя признают. А куда едешь?
— Работы искать… Вы коней перевяжите головами к палубе. Пугают их волны.
— Послушай, служивый, как звать-то тебя?
Хорошо, что всю дорогу Аристарх называл его Витей, а то чуть не брякнул: Григорий.
— Крестили Виктором.
— А я Мерзляков Афанасий Петрович. В городе Коканде подрядом занимаюсь. Иди ко мне конюхом, жалованием не обижу. По железной дороге проезд мой. Только блюди лошадок.
— А ваш конюх?
— К чёрту! Дерьмо, а не человек. Коней мордует… Сейчас его укачало. А там, в Коканде, у нас жара — вовсе разомлеет…
Предложение было как нельзя кстати. Сразу разрешались многие вопросы. Да и Мерзляков, видать, человек, с которым можно поладить. Через шесть месяцев надо о паспорте хлопотать — хозяин, пожалуй, пособит в этом. — Он взглянул на Аристарха — как посоветует. Тот уже исправлял барьер, отгораживающий лошадей. Незаметно для Мерзлякова мигнул брату.
— Что же, если жалованием не обидите, то согласен.
— Не обижу! По рукам! Вот и приступай к делу. Это кто? Друг твой загородку чинит?
— Попутчик, столяр, на железную дорогу едет.
— Ну, вот вам за помощь целковый, выпейте, согрейтесь.
Они перевязали коней, успокоили, напоили, задали корм.
Когда братья остались одни, Аристарх сказал:
— Повезло тебе, Гришуха. Только ты — Виктор, помни.
В Красноводске, когда спустились на берег, к ним подошёл человек в брезентовом плаще. Его глаза показались Аристарху знакомыми. Присмотрелся, узнал. Это был Степанов.
