В разговоре с Гордоном Висмонт как-то сознался, что мечтает скопить триста египетских фунтов.
— Триста египетских фунтов! — восклицал он часто. — Я обязательно добуду эту сумму.
— Для чего тебе, презирающему богатство, деньги? — спросил Гордон, удивленный его желанием.
— Я хочу переслать их Ротшильду. Мой отец говорил, что барон истратил на меня триста фунтов.
Он презирал Ротшильда за его богатство. Ненависть к богачам пришла к нему через два моря — из России, из сибирской ссылки. Она пришла к нему в поучительных письмах дяди. Дядя участвовал в польской организации эсеров. Он был арестован по делу известной варшавской экспроприации и отбывал ссылку в Туруханском крае. Письма дяди Ровоам всегда хранил при себе, в своем дорожном чемодане. Это была очень большая стопка: дядя писал часто и много. Чувствовалось, что там — тишина тундры, тишина Енисея.
Илья Шухман знал дядю Висмонта. Летом 1917 года ссыльный приехал в Одессу. Он сразу взялся за революционные архивы. В желтых папках музея вылавливал он тайные имена провокаторов. Он прослеживал всю их работу и, проследив, публиковал о них разоблачения.
К Висмонту Шухмана привязала биография отца Ровоама. Висмонт был одним из первых колонистов страны, стражем пустыни — вот кем был его отец! И привязанность осталась, хотя Ровоам подтачивал ее тем, что не переживал общих восторгов и назойливо напоминал об арабах, в то время когда нужно было думать о евреях.
Шухман как-то сказал Висмонту:
— Значит, ты оправдываешь их ненависть к нам?
Висмонт ответил:
— Нам надо искать выход, не ссориться с ними.
— Какой?
— Не селиться на участках феллахов.
— Значит, уехать в Россию?
— Не знаю.
— Значит, покинуть Палестину? — приступал к нему Шухман.
Знал ли тогда Висмонт, что через короткое время сам окажется на феллахском участке?
В один из вечеров постояльцы решили создать квуцу[21]. Квуцы в то время стали пользоваться успехом. Это были сельскохозяйственные коммуны, созданные выходцами из России.
— Нет, — сказал однажды Гордон, — в этом нет ничего удивительного. Мои земляки покинули Совдепию не потому, что революция была им враждебна, наоборот, идеи революции нам более чем близки. Но нас тянуло сюда. Революция не смогла прикончить наши национальные волнения.
Дочь наборщика не преминула тогда проворчать, что национализм выше революции. Квуцы она презирала, считая их чуждыми для Палестины.
Как же высказался о квуце Илья Шухман?
Он высказался так:
