Внутри снова разверзается пустота. Я и забыла, какой Оуэн остроумный. Я забыла столь много – например то, что, нервничая, Миа начинает жевать внутреннюю часть нижней губы, как кукурузу в початке. Ведь мне не хотелось это помнить.
– Отстой, – говорю я и отворачиваюсь от него, чувствуя внезапную усталость.
– Эй, погоди! – зовет меня Оуэн. Вид у него сейчас обиженный и удивленный, как у ученика промежуточной школы на вечеринке, который был совершенно уверен в том, что девочка, от которой он без ума, точно пригласит его потанцевать. – Я давно тебя не видел – хочу сказать, что прошло столько лет. Как ты сейчас? Как у тебя дела?
Этот вопрос кажется мне настолько глупым, что секунду я просто молча пялюсь на него.
– О, у меня все просто классно. – По-видимому, он не замечает моего сарказма, поскольку тут же начинает быстро-быстро кивать. – Прям фантастика. Я окончила школу. – Не знаю, зачем я вру. Просто выскочило, и все.
– Это здорово, Бринн, – говорит он. – Правда здорово.
– Ага. С отличием. И с блейзером группы поддержки наших спортивных команд. А теперь мне предстоит учеба в Гарварде с полной стипендией. Я написала эссе под названием «Девушка, которая скрывается под маской чудовища». И получила за него премию.
Улыбка сползает с его лица.
Теперь, когда меня понесло, я уже не могу остановиться.
– Каждый год город устраивает в мою честь парад. Приходи в следующий раз. Там даже раздают попкорн.
На его лице отражается такое сострадание, что я почти – почти – чувствую себя виноватой.
– Все так же паршиво, как и тогда, да? – тихо говорит он.
– Всю дорогу, – отвечаю я.
Я снова поворачиваюсь, чтобы уйти, и он снова окликает меня.
– Бринн!
– Ну что? – Я разворачиваюсь, совсем уже перестав притворяться дружелюбной.
Оуэн медленно идет по лужайке, как будто опасается, как бы я не испугалась и не дала стрекача, если он подойдет к забору слишком близко. В Оуэне есть что-то пугающее, даже теперь, когда он начал одеваться нормально, окончил школу и приобрел довольно-таки приятный выговор – какая-то напряженка, от которой тебе не хватает воздуха, что-то вроде притяжения черной дыры. И мне в голову снова приходит все та же мысль, что и прежде: хотя копы и не смогли его уличить, это вовсе не значит, что он никого не убивал.
– Я хотел спросить про… – Он замолкает, отведя взгляд и щурясь на солнце. – Я хотел спросить: Миа все еще здесь?
И я внезапно ощущаю волну ненависти, мощной и темной, как грязевой оползень.
