Мумби не проронила ни слова. Только высоко вздымалась грудь и рот искривился в беззвучной муке. Рывком подобрав с пола упавшее вязанье, она метнулась в свою комнату.
Гиконьо, подперев голову левой рукой, правой водил по бумаге. Только теперь он почувствовал, как утомился за день. Рука тряслась, карандаш выскользнул из пальцев. «Старею», — с горечью подумал Гиконьо. С усилием встал, вышел, прихватив лампу. В коридоре на миг задержался у двери Мумби, но только на миг, и прошел к себе в спальню.
И сказал господь Моисею: «Пойди к фараону и скажи, так говорит господь: отпусти народ мой…»
Исход,8;1 (Подчеркнуто красным в Библии Кихики.)
IV
В начале века, когда переселенцы из Европы и Индии прибирали Кению к рукам, в самом необузданном воображении не мелькнула бы мысль, что черные смогут вернуться к власти в стране.
В те благословенные времена чиновник сельскохозяйственного ведомства мистер Роджерс, следуя однажды по делам из Найроби в Какуру, увидел из окна вагона густой лес близ Гитхимы, привлекший его предприимчивый ум. Страстью Роджерса была отнюдь не политика — да и кто тогда ею интересовался, — а земледелие. «Вот прекрасное место для исследовательской станции!» — твердил он под стук колес. Поезд спускался в широкую живописную долину.
Мистер Роджерс не преминул при первой же возможности съездить в Гитхиму и обследовать лес. После этого он энергично взялся за претворение своей мечты. Он разослал письма всем сколько-нибудь влиятельным лицам, добивался, впрочем, безуспешно, приема у губернатора. Его считали сумасшедшим: наука в Африке — какая блажь!
Но гитхимский лес, как злой демон, преследовал его, и бедняга Роджерс не знал покоя. Каждому встречному он принимался с жаром излагать достоинства своего проекта, а за неимением слушателей беседовал вслух сам с собой. Он и умер в Гитхиме: на железнодорожном переезде его сбил поезд.
Прошло некоторое время, и научная станция лесного и сельского хозяйства была открыта — увы, отнюдь не в память о его подвижничестве, а во исполнение нового плана «колониального развития». В Гитхиму понаехало множество европейцев, и дело пошло полным ходом.
Говорят, призрак Роджерса по сей день блуждает у переезда, и каждый год грохочущий поезд уносит хоть одну человеческую жизнь. Последней жертвой стал синоптик, доктор Генри Ван Дайк, толстяк и пьяница. Африканцы, работающие на станции, помнят, как он божился, что наложит на себя руки, если Кениату выпустят на свободу. И вскоре после возвращения Джомо из Маралала автомобиль Генри Ван Дайка врезался на переезде в проходящий поезд. Даже недоброжелателям доктора стало не по себе. «Несчастный случай или самоубийство?» — гадали в Гитхиме.
