— Ну, вот что. Пиши в Наркомат Обороны. Я буду ходатайствовать насчет технического.
Кондик выбежал из кабинета. Письмо он писал долго, тщательно подбирая слова. Крупными буквами вывел на бумаге: «Народный Комиссариат Обороны».
Через месяц Кондик подъезжал к городу на Волге в качестве курсанта военного технического училища.
Кондик изучал технику, часами копаясь в моторе. Он редко пользовался конспектом. Ему нужно было видеть, трогать, разбирать и собирать… Сложная автоматика двигателя увлекла его. В конце учебы он знал столько же, сколько знали старые техники. Однажды он предложил изменить форму клапанов в цилиндрах мотора, что должно было, по его расчетам, увеличить срок их работы без изменения мощности двигателя и расхода горючего. Его предложение было проверено и принято.
В день выпуска из училища началась война. Кондик прибыл в истребительный авиаполк, защищавший небо Москвы, и уже через месяц не было человека ни среди техников, ни среди летчиков, который не знал бы этого «трудягу». Но сам Михаил Кондик был молчалив, часто задумчив… Старое проснулось с новой силой. Он хотел воевать, воевать в небе.
Когда враг рвался к Москве, их часть перебазировалась на другой аэродром, а на прежнем оставили несколько техников, в том числе и Кондика для встречи летчиков нового полка. Говорили, что в этом полку погибло несколько техников и что их надо заменить. Кондик получил приказание принять самолет с цифрой «8» на фюзеляже. Он неторопливо шагал к капониру, где стоял самолет. Навстречу шли два летчика. Он хотел пройти мимо, мельком взглянув в их сторону, но остановился. Остановились и летчики. Минуту никто не говорил ни слова. Виктор бросился к нему первый, споткнулся и почти упал на руки Кондику.
— Такие встречи бывают только на войне! Давно в армии? — тряс руку Кондика Астахов.
— Нет, позже вас ушел.
— Летаете? — возбужденно спросил Виктор.
— Техник… пока!
Кондик слегка смутился. Это заметили друзья. Астахов понял настроение своего первого инструктора.
— Сейчас это не имеет значения. Мы вместе, а это главное, вместе и воевать будем.
Кондик заметно волновался. Он не скрывал, что рад встрече, рад тому, что есть люди, которые помнят его, уважают и даже гордятся дружбой с ним.
— Вы не знаете, кто командир восьмерки?
Астахов ответил.
— Значит, действительно воевать будем вместе, — сказал Кондик. — Иду принимать.
— Везет же ему, — шутя говорил Виктор, кивая на Астахова, — и в воздухе, и на земле.
