— А ориентировочку потеряли? — засмеялся он и озорно подтолкнул Астахова. — Знаю! Запоминать надо лучше. Это тоже учтите. У летчика должны быть десятки глаз. Всюду! И на лбу, и на затылке…
— По правде сказать, — произнес Широков, — я думал…
— Что ты думал?
— Я думал, падать где-нибудь будем.
— Ну, падать мы погодим, — улыбнулся в ответ Губин и крепко топнул ногой о ступеньку крыльца, — нам еще летать надо, хлопцы. Летать и драться!
* * *
Полк, в соответствии с приказом, перебазировался.
Если бы не ракета, неожиданно взлетевшая с земли, Астахов не разглядел бы новый аэродром. Внизу лежала обычная осенняя земля — перелески, длинный глубокий овраг, две деревушки, прижавшиеся к перелескам, узенькая проселочная дорога, похожая на змею.
Губин качнул крыльями. «Надо заметить подходы», — привычно подумал Астахов и стал искать глазами заметные ориентиры… Но сделать это было не так просто. Лишь снизившись до высоты четырехсот метров и внимательно следя за самолетом Губина, он ясно увидел очертания замаскированного аэродрома. Три одиноких деревца — не то сосны, не то ели — стояли на дальнем конце. Они запечатлелись в его памяти, как приметные ворота дома.
Круг над аэродромом. Губин пошел на посадку. Откуда-то появились люди, бегущие к его самолету…
Астахов убрал газ и приземлился точно у посадочных знаков. Большая группа летчиков, механиков, бойцов встречала прибывшую эскадрилью. Астахов отстегнул ремни, лямки парашюта, вылез из машины, с удовольствием потянулся, сделал несколько шагов по твердой земле, чувствуя привычное успокоение после полета. Вдруг до него долетел знакомый громкий голос:
— Коля! Астахов!
Размахивая на ходу руками, к нему бежал высокий, широкоплечий летчик в коротенькой кожаной курточке.
— Колька!
Астахов, растерявшись, стоял на месте. Верить или не верить?! Да, это был Михеев. Федор Михеев. Он казался еще выше, еще плотнее. Федор стиснул Астахова в объятиях, крепко по-мужски поцеловал.
От волнения он не мог говорить и только до боли тискал руки товарища.
— Нет, это, знаешь, как здорово. А Витя где?
Виктор уже бежал «сломя голову», узнав издали старого друга. Федор провел рукой по лицу Виктора.
— Друг ты мой, я мог бы тебя и не узнать сразу.
Астахов улыбнулся и тоже посмотрел на Витю: «А я как-то и не замечал, что он стал совсем другой».
Как будто впервые он рассмотрел заметные мужественные складки около пухлых губ. Новым, недетским огнем светились голубые глаза.
— Бросьте, друзья, меня рассматривать, я не девушка.
