Мы очутились в комнате, посреди которой высился длинный стол. Сперва я подумала, что это столовая. Но при виде полок с инструментами и материалами, занимавших три стены, быстро сообразила, что это какая-то мастерская.
Я потянула Харрисона за рукав.
— Нечего нам здесь делать. Давай уйдем.
Не обращая на меня внимания, Харрисон поднял что-то со стола.
— Погляди-ка. — Он сунул этот предмет мне в лицо.
— Эй…
Это была деревянная голова болванчика. У нее были такие же холодные глаза и кривая усмешка, как и у Слэппи.
— Тут по всей комнате части тел, — сообщил Харрисон. Он достал с полки пару тонких ног. Потом взял еще одну голову болванчика.
— Должно быть, здесь он и мастерит всех этих болванчиков, — проговорила я, переходя в следующую комнату.
— Глядишь, и мне одного сделает, — сказал Харрисон. — Вот было бы классно…
Я заглянула в кухню. Хоть шаром покати. Ни продуктов. Ни тарелок, ни мисок, ни кастрюль, ни сковородок.
— Он ушел, — сказала я. — Думаю, вообще съехал.
— Ну уж нет! — возмутился Харрисон. — Нам нужен еще один болванчик!
— Ну, очевидно, здесь никто не живет, — сказала я, входя в маленькую столовую позади кухни. — Разуй глаза, Харрисон. Разве ты не видишь…
Слова застряли у меня в горле.
Я в ужасе ахнула. Моя рука метнулась ко рту.
Харрисон тоже увидел это.
— Ох-х-х-х-х… — вырвался у него сдавленный стон.
Мы уставились на обеденный стол.
На человеческую голову, лежавшую на боку.
Голову Джимми О'Джеймса.
17
Мы двинулись вперед, останавливаясь на каждом шагу. Я схватила Харрисона за руку:
— Он?.. Он?..
Вскрикнув, Харрисон выдернул руку.
— Извини, — пробормотала я. Я даже не сознавала, как сильно сдавила его ладонь.
Голова чревовещателя лежала на левом ухе. Широко раскрытые темные глаза уставились в стену невидящим взглядом.
Когда мы склонились над головой, я судорожно сглотнула.
Харрисон подобрал голову.
— Да она от болванчика!
— О Господи! — воскликнула я и прижала руку к колотящемуся сердцу, стараясь хоть немного его успокоить. — Глазам не верю! А с виду как настоящая! Он скопировал голову болванчика с себя.
Свободной рукой Харрисон стал двигать ее глазами и ртом.
— Приветик. Я Джимми О'Джеймс, и я болванчик, — проскрипел он, стараясь не шевелить губами.
— Ну хватит. Кончай дурачиться и пойдем, — взмолилась я. — Это место пугает меня до чертиков.
— Блин, да погоди ты, — заартачился Харрисон.
— Нет. Я серьезно, — сказала я. — Я ухожу отсюда — немедленно!
— Но ты посмотри! — крикнул Харрисон.
