Последний виток захлестнул мою шею. И тогда насекомое начало покрывать ею маску, закрывавшую мое лицо. Оно собиралось туго примотать маску к моему лицу своей густой паутиной.
Нить туго перетянула нижний край маски. Через несколько мгновений она покроет мой рот.
Мне оставался последний крик.
— Питер! — закричала я. — Питер, ты здесь? СДЕЛАЙ что-нибудь!
16
Я услышала, как Питер выкрикнул мое имя. Затем его лицо возникло над моим.
Его глаза были широко раскрыты от страха. Рот разинут. Он тяжело дышал.
— Я… вырвался, — проговорил он.
— Сделай что-нибудь… — взмолилась я. — Скорее… Я не смогу дышать в коконе…
Несколько гигантских насекомых зашагали к нему.
Державший меня богомол не обращал внимания на Питера и продолжал закутывать меня в паутину.
Внезапно Питер шарахнулся прочь от меня. Сперва я подумала, что он намеревается угостить гигантских насекомых своими приемчиками каратэ.
Ан нет. Он ловко проскочил между чудовищами. Я видела, как он ничком бросился на землю.
Через мгновение он уже стоял на ногах. Он высоко поднял руку.
— Смотри, Моника!
Он помахал мешком со сладостями.
— Эй, смотрите! — прокричал он чудовищам. — Взгляните-ка на это!
Он высоко поднял мешок над головой. И вывалил все угощение на землю.
— Налетайте! — крикнул он, широким жестом указав на груду сластей. — Конфеты! М-м-м, вкусненькие! Это вам! Налетайте! Ням-ням!
Насекомые неподвижно застыли. Их блестящие черные глаза вращались. Челюсти ходуном ходили вверх-вниз.
Внезапно их крылья затрепетали за спиной. Насекомые разразились пронзительным «Ии-ии-ии!». Все как один. Звук походил на визг вгрызающейся в дерево пилы.
Они изогнули свои длинные, изящные тела, взметнув над спиной широкие слюдяные крылья. Склонившись над рассыпанными сладостями, они подбирали их своими мощными челюстями.
Визг потонул в чавканье и хрусте, когда они принялись жадно пожирать сладости Питера.
Огромный богомол, удерживавший меня в плену, внезапно замер. Белая нить провисла, когда он перестал плести кокон.
Он отвернулся от меня и кинулся на землю. Трепеща крыльями, он схватил в челюсти шоколадный батончик.
— Питер, скорее, — выдавила я.
Он прошмыгнул мимо пирующих насекомых и подковылял ко мне. Ухватившись за оплетавший меня кокон, он принялся срывать его обеими руками.
— Скорее, — шептала я.
— Я… я делаю, что могу! — крикнул он. — До чего липкая дрянь!
Он содрал часть кокона с моей талии. Затем начал лихорадочно стягивать паутину, оплетавшую мои ноги.
