Прапорщик Завалихин, впервые участвовавший в «усмирении», с черной завистью смотрел на опытных сослуживцев, прихвативших с собой не предусмотренные регламентами меховые бурки или одеяла. Еще хорошо, что революция не отменила денщиков, а иначе господам офицерам пришлось бы и лапник самим рубить.
Ночи, проведенные на куцей подстилке, Завалихин запомнил надолго. От костра, разведенного рядом, мало проку – пока один бок печет огнем, второй обжигает холодом. Забывался на несколько минут, а потом опять просыпался – то от холода, то от жара.
На последнем привале Каховский созвал офицеров. Возможно – это именовалось Совещанием, хотя совещаться или, паче чаяния, слушать советы полковник не собирался. Он просто развернул прямо на земле скверную карту и объяснил – кому куда становиться и что делать.
Первая деревня, которую следовало «замирять», выглядела вполне прилично и благополучно. Будь в ней церковь, так и за село бы сошла. Несколько десятков домов, выстроившихся в три улицы, сараи. Пятистенки, крытые не соломой, а дранкой. Народ, стало быть, зажиточный. Странно, что на карте не было названия.
На рассвете селение было окружено по всем правилам военного искусства. Затем, оставляя за собой редкую цепочку оцепления (чтобы кто-нибудь не сбежал), отряд стал сжимать кольцо.
Деревня еще не проснулась. Только-только проорали третьи петухи, крестьяне еще почесывались, ворочаясь с боку на бок. По весеннему времени скотину на пастбище не выгоняли, доить еще рановато. Разве что самые неугомонные хозяйки уже затапливали печи, готовя завтрак для людей и пойло для скота.
Жителей застигли «тепленькими». Рассредоточившись, солдаты выбивали двери, не утруждая себя объяснениями. Полусонных мужиков вытаскивали на улицу в одном белье, не разрешая сунуть ноги в валенки или взять какую-нибудь верхнюю одежду. От удивления или испуга никто не хватался ни за топор, ни за кол. Баб не трогали, но они, равно как и ребятишки, увязались следом. Мужики шли молча, но женщины верещали и рыдали.
Всех мужиков привели на середину деревни, где улицы образовывали перекресток. Судя по тому, что неподалеку виднелся недеревенского вида двухэтажный кирпичный дом, с обугленными стенами и без крыши, там и жил управляющий этих мест. Крестьян сбили в плотную кучу. Солдаты охватили их двумя рядами: один – лицом к задержанным, а второй – к женщинам и детям. Обе шеренги держали на согнутых руках ружья с примкнутыми штыками.
