Клеопин улыбнулся. Сам понимал, что командиру и офицеру лейб-гвардии с саперным тесаком ходить неприлично, но привык он к «неблагородному» оружию. К тому же в условиях партизанской войны тесак гораздо удобнее, нежели парадная шпага – дровишек там порубить, окопчик вырыть…
Придя в себя, Завалихин понял, что его привязывают к дереву в полный рост.
– Очнулся, – услышал он голос Клеопина. – Рад, что вы умрете в сознании и памяти. Разрешаю помолиться перед смертью. Батюшки нет, грехи отпускать некому.
– Простите меня, господин штабс-капитан, – заскулил Завалихин. – Умопомрачение нашло, не иначе.
– Перестаньте, прапор, – поморщился Николай. – Вы все-таки офицер. Жили вы, как… шакал, так хоть умереть сумейте достойно.
Осознав, что его сейчас расстреляют, Завалихин растер по грязному лицу слезы и сопли и сделал еще одну попытку:
– Да, штабс-капитан, я виноват перед вами. Но если вы меня расстреляете, то чем вы лучше меня?
– Я не буду вступать с вами в дискуссии, – сказал Клеопин. – Вас расстреляют вовсе не потому, что я хочу отомстить. Вернее, не только поэтому. Из-за таких, как вы, Россия стоит на краю пропасти. И если вас будет меньше, то это значит, что мы хоть на пядь, хоть на палец или – хотя бы на волосок от этой пропасти отойдем. Да что я тут распинаюсь? Командуйте, – бросил штабс-капитан фельдфебелю, возглавлявшему расстрельную команду.
Фельдфебель Цветков построил солдат и, морщась от неприятного запаха, который начал исходить от «кавалера», приготовился отдать команду «Заряжай!»…
– Отставить, – вдруг передумал Николай, давая отмашку нижним чинам.
Солдаты с облегчением опустили стволы. Понимали, что расстреливать необходимо, но все-таки. Неприятное дело – живых людей расстреливать.
– Куда его, Ваше Благородие? – деловито поинтересовался Цветков. – Понимаю, пули-то на эту гниду жалко. Может его того-сь, штыками? Штыки-то потом земелькой очистим… Или – повесим?
– Знаешь, Максим Александрович, – улыбнулся Клеопин. – А пущай-ка он идет восвояси… Кому он такой… обделавшийся нужен? Дайте ему пинка, чтобы быстрее шел.
– Пинка? – засомневался старый служака. – Ваше Благородие, а может, лучше расстреляем? Офицер как-никак. Что люди подумают?
– А ты сам его спроси, что выберет. Выберет пинки – какой он после этого офицер? Не выберет – чёрт с ним, дашь ему пистолет, пусть стреляется.
– И то правда, – облегченно выдохнул фельдфебель и пошел выполнять распоряжение командира.
Надо ли говорить, какой выбор сделал «поручик»?
