Товарищи окружили Есаи, помогли ему слезть наземь, увели коня под навес.
— Вот как оно бывает, братья, — громко продолжал Есаи. — Утром я был бездомным бродягой, теперь стал десятником войска армянского. Даст бог, стану и сотником. И вы отныне уже не какие-то там несчастные, поедаемые вшами рамики, теперь вы крестьяне — с землею и водою. Кто того пожелает — женим хоть на дочери самого мелика. Да! Да! А то как же? Отныне мы воины Мхитара спарапета. Получим бесплатно оружие и одежду. И жалованье тоже. Хоть сейчас раздам серебро, что получил от спарапета.
— Долгой жизни тебе, Есаи, да как же это все так? — растерянно говорил Цатур.
— Что было, то было. Дай бог долгой жизни сыну Зарманд, замолвил за нас словечко ее Горги.
Все вошли в дом Зарманд — в вырытую в скале пещеру. Еще с порога пахнуло овечьим навозом. Свет глиняной лампады еле рассеивал мрак. Лежавший у схода одноглазый гусан Етум бренчал на сазе.
— Что это вы скисли? — весело воскликнул Есаи. — Поди, не старые девы. Радуйтесь!
— Легко сказать! — вскинулся Семеон. — Если у тебя в животе свадьба, то у нас там волки воют. Чему радоваться?
— Сытому легко говорить, — добавила вдова Зарманд.
— Еще как легко!..
Он подошел к дочери Зарманд — девочке лет тринадцати-четырнадцати — и, всыпав горсть серебра ей в подол, сказал:
— Сходи-ка купи вина, насытим их волчьи утробы, дочь моя дорогая, не то ведь изведут меня.
Вместе с девочкой пошли трое мужчин. Отыскали виноторговца Гичи, повели его на базар. Открыл он лавчонку и продал им вина. Принесли, поставили полные кувшины перед Есаи. Он попробовал, вино ему понравилось. Оглядев всех, спросил:
— А барашек сюда полагается или нет?
— Это зависит от серебра в твоей суме. Звенит? — спросил Цатур.
— А то как же! — Есаи вынул из хурджина мешочек и потряс им. — Спарапет дал. Теперь мы воины, возьмите это в толк. Каждый месяц будет у нас серебро. Сбегайте, приведите пару баранов, да поживее.
Семеон протянул свою огромную руку. Есаи насыпал ему в ладонь серебра. И Семеон вместе с товарищами выскочил из жилища — побежали покупать баранов.
— Не горюйте, — говорил Есаи, — есть серебро, будет одежда, и оружие получите. Землю дадут.
— Мхитар даст, а мелики отберут, — засомневался Цатур.
Когда-то он крестьянствовал на монастырской земле. Не один год измывались над ним монахи, пока Цатур однажды в раздражении не повторил при них многозначительные слова Мехлу-вардапета: «Тот, кто в жизни убьет церковника, искупит все свои грехи». Пришлось ему после этого спасаться от смерти бегством. И вот уже пятнадцать лет живет беглецом храбрый и прозорливый Цатур, которого Есаи взял к себе в воины.
