Отец впустил его. Словно и не было ничего. Выглядел он неважно. Вид растерянный, если не сказать больше. Казалось, отец постарел, обрюзг. Смотрел подозрительно. Но… он заварил сыну чаю, сел на диван, Вадим в кресло, на столе стоял чайник, белый хлеб в соломенной вазочке.
— Пей чай, — предложил отец. И голос его звучал подозрительно и как-то болезненно слабо. — Меня скоро убьют, — разглядывая сына, произнес он. — Они наведываются ко мне, следят за мной. Родственнички, — говорил он. — Подарков принесли, колбасы, сыра, и колбаса все копченая, и все из этого генномодифицированного мяса. Все это специально. Мне последнее время становится все хуже. Я уже не выхожу из дома. Колбасу я выбросил. Ничего есть нельзя, все отравлено. Мне нужен сотовый телефон, — прямо глянул он сыну в глаза. — Со мной в любую минуту может случиться… У меня должна быть связь. Если я попаду обратно в психушку — это все. Я потеряю эту квартиру. Я умру там. Они сделают все, чтобы я оттуда не вышел. Все сделают, — с каждым словом он слабел, речь становилась какой-то вязкой, и взгляд пристальный, молящий. — Ты можешь достать мне телефон? — Вадим не ответил, замялся. Неожиданным был этот вопрос. — Если я попаду в психушку, та вытащишь меня оттуда? Вытащишь? — все смотрел он сыну в глаза. — У меня больше никого нет — только ты. А они… все они… Если со мной что случится… Мне может стать плохо везде — на улице… везде, и тогда я позвоню тебе. И ты поможешь мне.
— Конечно! — воскликнул Вадим. — Ведь ты… Конечно, я помогу тебе. — И он, в каком-то порыве, хотел было обнять отца.
— Не надо, — даже брезгливо отец отпихнул его, — не надо этого. Не люблю, — и тон изменился, брезгливый стал. Вадим смутился.
— Да я… так, — оправдывался он.
Отец вздохнул, слабости как не бывало. Он, как впервые, глянул на сына.
— А ты неплохо выглядишь. Дубленочка новая. Джинсы, вот. Свитер модный. Хорошо выглядишь. Значит, не бедно вы живете; а в свое время нищие вы были. Мать твоя все жаловалась, с пузом ко мне на работу таскалась. А я большим начальником был, я в день, по тем деньгам, по тысяче проигрывал. Мне никогда деньги не были нужны. Я всегда презирал их. А мать твоя считала, что я ей должен. А я никогда никому ничего не был должен! — вскричал. — Чего ты пришел?! Зачем пришел? Нет у меня денег. Я нищий. Ты вон, в дубленке ходишь, а я в пальто старом. Я нищий. А вы все последнее хотите отобрать. У меня, у больного человека! Ты хоть понимаешь — что я
