Да черт возьми.
Скорее из желания бороться, чем из каких-либо других желаний — а впрочем, пишут же, что инстинкт размножения есть инстинкт сопротивления смерти, — Олег набрал Фиделя, и перезванивал ему, и перезванивал, пока бессмысленно шагал по Ордынке.
— Йоу, — прокричал, наконец, Фидель, как контуженный.
— Есть че сегодня?.. Кто?! Какая пионерка?.. Господи, что за… Ну ладно, еду. Погоди, погоди, а кто? Лола?.. Кто это?.. Ладно.
Фидель скинул адрес: почему-то, как всегда, не со своего номера. Ну да конспирация в истории «Яблока Евы» давно была, скорее, для проформы. Подпольный клуб перемещался по трем с половиной саунам и съемным апартаментам в центре. В последний раз, завернувшись в простынь, как римлянин в термах, Олег развлекал собравшихся в перерыве тем, что читал с телефона про это здание, — а над ними были очевидно древние своды из тертого кирпича, потому что сауна разместилась в подвале, — читал, что здесь, а возможно что именно здесь, выступали тогда-то Блок, Гумилев и кто-то еще.
В этот раз были апартаменты без истории, хотя, возможно, до нашей эры здесь жил какой-нибудь член ЦК. Фидель спустился по звонку, чтобы провести Олега мимо консьержки. Так было заведено.
— Ты в порядке? — спросил он, бегло оглядев побитого-промокшего Олега в лифте.
— Более чем, — и Олег зашелся в приступе кашля.
В квартире царил полумрак и атмосфера неопределенности, всегда съедавшая две трети заявленного хронометража. Это тоже был ритуал. Все очень долго собирались, слонялись, сидели за столом, трепались ни о чем, почти не притрагиваясь, впрочем, к обильно выставленному алкоголю. Затем будто что-то включалось, и все по одному начинали выходить в соседнюю комнату, где первое что включалось — сосредоточенное молчание.
Сейчас до реального начала тем более было далеко. Кто-то пырился в телефон, кто-то шарил в телике по музыкальным каналам, семейная пара вполголоса ругалась, не ругалась — что-то напряженно обсуждала на кухне, и не отреагировала на олегово «здрасьте». «Сейчас уйдут», — понял Олег. Пары были капризны. Новички вообще обычно не задерживались. Зато костяк держался много лет. Олег давным-давно знал тут добрую половину: пожал руку толстяку, который уже расхаживал в трусах, махнул одному, кивнул другому. Это были, пожалуй, самые старые и постоянные его московские знакомства.
По именам он не знал никого.
По заведенной традиции, он приятельски чмокнул в щеку, видимо, ту самую Лолу. Девушки как раз менялись. Олег подозревал (да тоже уж — секрет полишинеля), что это никакие не нимфоманки, что предполагалось форматом и ценностями клуба, а банальные проститутки: Фиделю всяко проще было отстегивать часть, чем возиться с капризами. Когда «Яблоко Евы» только начинался, или, по крайней мере, Олег только влился в движение, они, бывало, по полночи просиживали за унылым вискариком, пока Фидель серфил профильные сайты и обзванивал знакомые пары, потому что — кто-то сорвался, кто-то подвел, кто-то приехал, оглядел контингент и послал всех нах.
