Идти было трудно. Солнце палило нещадно, тяжелая амуниция давила на плечи.
Однажды на дороге бомбардирская рота встретила бродячего шарманщика. На плече его сидела обезьянка, умирающая от жажды.
Солдаты окружили странствующего музыканта. Рудаченко вылил остатки воды из фляжки в кружку и дал обезьянке пить.
Она пила воду с жадностью и потом долго благодарно глядела вслед, пока вереница солдат не скрылась из виду.
Через месяц русская армия перешла реку Дунай, воспетую в песнях, и вступила на турецкий берег.
Шедшие впереди воинские части взяли турецкую крепость Гирсов. Шестому корпусу было приказано идти к другому турецкому укреплению — Силистрии.
Силистрия стоит на горах, на берегу Дуная. Из-за крепостных стен выглядывают верхушки минаретов и мечетей с сверкающими в лучах солнца полумесяцами. Просторная равнина, засеянная пшеницей и кукурузой, опоясывает город. Справа синей лентой вьется знаменитая река. Слева за равниной крепость обступают высокие горные вершины.
При появлении русских войск окружающие город крепостные стены окутались дымом. Чугунные бомбы, шипя, запрыгали по траве. Одна из них ударилась в землю у ног генерала Рота и, крутясь, отпрыгнула в сторону.
Перепуганная лошадь шарахнулась, а генерал, едва усидев в седле, побагровел от гнева. Он повернул коня и, погрозив в сторону турок кулаком, приказал командирам полков отобрать смельчаков, чтобы немедленно захватить вершины окружающих крепость гор. Разведчики-пластуны, рассыпавшись цепью, поползли по скалам и выбили защитников Силистрии, засевших перед крепостью за уступами и камнями. Турки отступили, русские заняли высоты.
Затем им было приказано окопаться и строить батареи. Весь шестой корпус принялся за возведение окопов.
Вскоре Силистрия опоясалась цепью осадных укреплений. Из взятой у турок штурмом крепости Гирсов были вывезены большие осадные мортиры. Шестнадцатой бригаде, в которой находился Демьян Рудаченко, приказали установить эти пушки на вершинах и возвести мортирную батарею.
Устанавливать пушки было трудно.
Турки беспрерывно палили по русским укреплениям, мешая осадным работам.
В шестнадцатой бригаде молодые солдаты, непривычные к артиллерийскому огню, то и дело оглядывались, когда поблизости разрывались бомбы и гранаты. Жизнь в окопах казалась очень страшной. То шумит картечь, то жалобно поет штуцерная пуля, будто плачет.
Однажды турецкая бомба, шипя и крутясь, упала в самую середину возводимой русскими батареи.
