— Ах, оставьте, Корсак! Что может быть дороже жизни?
— Любовь,— подсказала Христина.
— Вы, как всегда, правы, любимая,— барон нежно поцеловал её руку.
— Разрешите откланяться,— сказал Корсак.— Корабль не может долго оставаться без капитана.
Как только за Алёшей закрылась дверь, королева Христина судорожно глотнула воздух и стала медленно опускаться на пол. Брокдорф бросился к ней и едва успел подхватить на руки.
— Успокойся, любовь моя.
Она обвила его шею руками.
— Боже, чего стоили мне эти два часа!.. Я думала, это не ты, а твой дух пришёл утешить меня… Все тебя похоронили… а я молилась и ждала… милый мой…— она осыпала его поцелуями.— Открой балкон, я задыхаюсь… Я не могу поверить, что ты жив.
Опустив Христину на кушетку, барон открыл балконную дверь.
Сверху он увидел, как Корсак быстро удалялся по узкой набережной.
Но вот к дому подошла встревоженная Иоганна с длинноруким человеком в красно-чёрном плаще и зловещей белой маске. Они о чём-то оживлённо договаривались, следя за удаляющимся Корсаком. Длиннорукий прыгнул в гондолу, в которой уже сидели пятеро мужчин в таких же плащах и масках, и лодка быстро поплыла вслед за Алёшей.
Иоганна проследила за её продвижением и быстро вошла в дом.
Она впорхнула в гостиную крайне возбуждённая и, не говоря ни слова, налила себе бокал вина.
Барон стремительно направился к ней.
— Объясните, что происходит? — жёстко сказал Брокдорф.
— Что вас так встревожило, барон? — с неподдельным недоумением произнесла Иоганна.
— Я не слепой… Эти люди, «брави» — наёмные убийцы. Верните их! Капитан — хороший человек. Я обязан ему жизнью.
— Ах, хороший… плохой… Это оценки мирного времени. А сейчас идёт война, и нет хороших и плохих. Есть только друзья и враги! Вы слишком великодушны и доверчивы. Знаете, кого вы привели в дом? — она поставила пустой бокал на стол.— Агента Бестужева! Да, да, это его человек! Когда я увидела его с вами, то чуть не лишилась дара речи! У канцлера отличные ищейки! Второй околачивается на пристани — Александр Белов. Это страшные люди.
Христина смотрела на неё потрясённая.
— Когда-то по их милости меня выдворили из России! — продолжала Иоганна, вытаскивая из своей сумки вырванные из судового журнала листки.— Вы крайне неосмотрительны, Брокдорф! — она всё больше входила в роль наставницы.— Разве можно оставлять после себя следы?
У Брокдорфа хватило терпения внимательно выслушать герцогиню, прежде чем он начал возражать.
— Чепуха! — воскликнул он решительно.— Почему он не сдал меня в Тайную канцелярию? Почему никогда ни о чём не расспрашивал?
