— Скоро нас пустят?..
— Поспеем к шапочному разбору!
— Что там Апраксин?! — злится Саша.— О чём думает?!
— Тебя не спросили! — прикрикнул на него генерал.— Без приказа ни с места! — он проезжал на гнедом жеребце мимо строя.
— К своим бы на подмогу! — переживал Алёша, прислушиваясь и воображая картину боя.— Слышишь, крики приближаются? Кажется, наших теснят!
— Самое время ударить! — вскричал Белов.— Стоим, как истуканы! А там всё кончится!
— Успокойся, на всех хватит!
Никита, как человек штатский, только вертел головой, вникая в перепалку друзей…
И опять совсем близко в лесу грохнул чужой снаряд.
Кавалеристы с трудом удерживали коней, сохраняя боевой порядок.
Ставка Апраксина. Встревоженный звуками боя, фельдмаршал гневно обратился к начальнику штаба:
— Это что там на поле делается?.. Мы зорю били. Кто нарушил приказ?
— Фридрих, ваше превосходительство.
— Фри‑и‑идрих?! — вскричал поражённый Апраксин.— Вона как!.. Ну, змий!.. Ну, подколодный… Подай‑ка трубу!
Фельдмаршал и начальник штаба приникли к подзорным трубам.
Бой, ограниченный кружком окуляра, казался фельдмаршалу выборочно картинным и не таким уж страшным…
Вот две голубые линии пруссаков теснят русских солдат, у одного из солдат ранена рука, кровь хлещет из рукава, но он рубит тесаком левой.
Вот солдат, раненный в ноги, забрызганный кровью, отбивается прикладом от наседающих пруссаков.
Вот русский унтер-офицер вертится, прорубая себе дорогу среди окружавших его врагов; кровь льётся из раны на голове, заливает глаза, четвёртый, выхватив ружье из рук немцев, которые тащили его в плен, начинает колоть одного, второго, третьего, а вот пятый храбрец с ружьём наперевес бросается на врагов, не разбирая их числа.
Русские, пруссаки хватают друг друга, борются в рукопашной схватке, катаются по земле, душат, грызутся зубами, умирают. Хрипят люди, кричат умирающие, гремят выстрелы, грохочут гаубицы, рвутся снаряды… Пороховой дым окутывает поле боя, поднимается в небо…
— Солдатиков жалко,— слезливо говорит Апраксин.— Эк же споро стреляют рекруты Фридриха!
— Скорострельность и внезапность — вся его тактика,— отзывается начальник штаба.— А он обнажил свой левый фланг. Вот бы вдарить туда кавалерией!
— Типун тебе на язык! — испугался Апраксин.— Пехоту уложим — других мужичков наберём, Россия большая… А кавалерия, брат!.. Лошади денег стоят! Расстроил ты меня…
В палатку вступил мокрый, возбуждённый вестовой:
— Ваша светлость, генерал Денисов ждёт приказаний! Кавалерия к бою готова!
