— Я догадываюсь, от кого это письмо,— сказала, наконец, Екатерина, возвращая императрице листок.— Это пишет моя бедная мать.
— Но при чём здесь королева Пруссии?
Екатерина могла играть в неведение, изумление, но она выбрала другой путь защиты.
— Ваше величество, королева Христина только посредник! Она моя родственница…
— Но ведь я запретила тебе переписку с Иоганной! Она служит Фридриху, недаром я выдворила её из страны!
— Плоха она или хороша, но она моя мать,— голос Екатерины задрожал, в этот момент она была почти искренна.
— Хорошо,— Елизавета поднесла к глазам записку,— тогда объясни, о чём ты переписывалась с Апраксиным и о каком подарке идёт речь?
— Я не переписываюсь с фельдмаршалом.— Екатерина прижала руки к груди.— Я только один раз поздравила его с днём рождения, а моя мать захотела сделать ему подарок. Она знает Апраксина с тех самых пор, как посетила Россию.
Елизавета усмехнулась, ей даже нравилось, как ловко Екатерина увиливала от правды.
— А кто такой «благодетель»?
— Думаю, что это очередной поклонник моей матери…
— И имя этого поклонника — Фридрих Прусский?
Екатерина сделала шаг вперёд и упала на колени.
— О, ваше величество… Вы не верите мне. Самое страшное для меня — ваша немилость. Я не могу больше жить в страхе и подозрении. Ненависть великого князя, сплетни при дворе, наветы Бестужева!.. Это вечная пытка, это так унизительно!.. Умоляю, отпустите меня домой к моей бедной матери!
Елизавета никак не ожидала такого поворота в разговоре.
— Но у тебя сын!
— Бедный мальчик разделит участь своей несчастной матери.
— Ещё чего! — кровь ударила в голову Елизавете.— Он не бедный мальчик, а наследник престола!!!
Екатерина остро посмотрела на императрицу.
— В обход отца?
— Петруша — дурак и пьяница. Нешто удержать ему скипетр?
— А малый ребёнок удержит?.. Да продлит всемогущий Господь ваши дни, чтобы зрелым мужем взошёл он на престол.
— Ты что мелешь? Нешто столько люди живут? Нежным отроком он сядет на трон, при умном и преданном регенте.
— Нет! — вскричала со страстью Екатерина.— Не хочу я для своего мальчика ужасной доли страдальца и вечного узника Иоанна Антоновича!
Елизавета Петровна поднесла руку к груди и опустилась в кресло.
— Чур тебя, чур! И помыслить о том не смей! Я оставлю Павла Петровича в надёжных руках.
— Не графа ли Бестужева, этого хитрого лиса?
— У Павлуши небось отец с матерью есть,— Елизавета устала, пот градом катился по её лицу. Она промокнула его батистовым платком.
