— Чего вам от них ждать? Карьеру они вам устроят, карьеру!
— Не могут же они посадить меня епископом в город Печ.
— Не могут? — горячился коммивояжер. — Шутить изволите. Так знайте, если захотят, то смогут.
— Бросьте, — с досадой отмахнулся Надьреви. — Вы сильно преувеличиваете.
— Хорошо, пусть я преувеличиваю.
Краус помолчал немного. Но вскоре снова перешел в атаку. Помахав пальцем, он продолжал:
— С ними можно дела делать.
— Какие дела?
— Видите ли, такие ученые люди, как вы, тут ошибаются. Выгодные дела! Осмотритесь и сведите знакомство с управляющим и приказчиками. Надо быть пооборотистей. Эх, будь я на вашем месте! Помогите управляющему как посредник в продаже скота, не говоря о прочем.
— В продаже скота? Я ничего в этом не смыслю.
— Научитесь. Стоит только начать. Оглядитесь и напишите своему приятелю в Пешт, так, мол, и так, пусть он захаживает на большие бойни… Вырубают в поместье лесную делянку или… ну, к примеру, собираются купить молотилку… Если двадцать дел сорвется, а одно наконец выгорит, то вы gemachter Mensch[17].
Надьреви молчал. Обдумывал слова своего спутника. А вдруг он сумеет воспользоваться его советами? Какие барыши тогда перепадут ему! Сразу заведутся у него деньги, и он даже сыном хорошим станет. Споет на заре серенаду мадемуазель Ирен на улице Вёрёшмарти, и она, узнав о переменах в его судьбе, с благосклонной улыбкой выглянет в окно. Окликнет его глубоким красивым голосом: «Это вы, Надьреви?» Ах, какая чушь! Все сделки в имении заключаются заранее. Покупают всегда у одних и тех же и продают одним и тем же фирмам, да со стороны и не примажешься к таким делам. Этот старик ошалел от своих пряностей. Одурел от копеечной коммерции.
Коммивояжер некоторое время не произносил ни слова. Он закурил еще одну сигару, которая долго не загоралась, потом сказал с серьезным лицом:
— Они вроде Матэ Чака.
— Почему? Чем они на него похожи?
— Мы, пассажиры, изволите видеть, встречаемся в поезде, едем куда-нибудь далеко, дорога длинная. В карты играем. Или беседуем о том, что видали или слыхали. На красивые виды мы не любуемся, — со смехом продолжал коммивояжер. — Нет уж. Отворачиваемся от окошка или закрываем глаза руками. Так-то. Ну, ладно. Молодой граф Андраш, к которому вы едете, единственный сынок в семье. А был у него когда-то старший брат. Умер еще в малолетстве. Отец обучал его верховой езде; такая норовистая кобыла была тогда у графа Берлогвари, такая, как говорится…
